20 июня 1997 года состоялась мировая премьера «Бэтмена и Робина» (Batman & Robin), одному из самых раскритикованных фильмов в истории кино уже 25 лет. Он взбесил фанатов и рецензентов, которые без жалости прошлись по его странной эстетике, ужасному сценарию и всем остальным очевидным недостаткам. Спустя годы отношение к фильму будто слегка изменилось: теперь наименее ортодоксальные фаны комиксов называют картину Шумахера своего рода комедией и guilty pleasure, от которой можно получить специфическое удовольствие. Кинокритик Иван Афанасьев, ни разу до этого фильм не смотревший, решился оценить «Бэтмена и Робина» и нашёл его, как минимум, небезынтересным.
Тут надо сразу же оговориться, что я не фанат фильмов и сериалов о супергероях, хотя и смотрю их с удовольствием, когда они действительно клёвые: как мрачный реализм «Джокера» и технологичного «Тёмного рыцаря», так и дурашливого «Человека-муравья» и хип-хопового «Люка Кейджа», например. «Бэтмена» Тима Бёртона (обоих) считаю винтажным и слегка устаревшим, но элегантным зрелищем, фильмы Джоэла Шумахера — в числе любимых (например, «Телефонная будка» и недооценённый «8 миллиметров»), хотя и не могу то же самое сказать про «Бэтмен навсегда», который кажется мне слишком далёким от стилистики комиксов DC. Но я всегда за смелые эксперименты — как, например, в обожаемом мультсериале «Харли Квин» или, заглядывая в сторону конкурентов, хулиганском «МОДОКе» от Marvel. И можно смело сказать, что «Бэтмен и Робин» — один из самых оригинальных и необычных опытов, что может подарить супергеройское кино. Кто бы мог подумать, что мрачный Готэм можно превратить в разудалое шапито — и сделать это так вычурно и стильно?
Самое, пожалуй, прекрасное в картине Шумахера — то, насколько она искренняя в своём порыве максимально отдалиться от всего того, что происходило с Бэтменом до этого. Ну или, наоборот, вернуться к корням — к баламутным сериалам про рыцаря Готэма 1949 и 1966 годов, которые сейчас совершенно невозможно смотреть, не испытывая лютейший кринж в процессе. Кстати, это не догадка — режиссёр сам говорил, что хотел вернуться к кэмповой стилистике, а актёр Джон Гловер, сыгравший доктора Джейсона Вудроу, рассказывал, как Шумахер кричал с операторского крана в матюгальник перед дублями: «Помните, всё должно быть, как в мультфильме!». Интересно было бы, кстати, посмотреть анимационную версию — это было бы упоительное зрелище: такой дурашливости, как в «Бэтмене и Робине», нет и не было после ни в одном фильме. Вот только на всю эту феерию выделили нешуточный бюджет в $125 миллионов, который, кстати, вопреки всякой критике даже умудрился окупиться почти дважды.
И вот если смотреть на это кино, как на намеренный кринж, оно расцветает прямо у вас на глазах. Буквально: аляповатые костюмы (особенно экстравагантные наряды Ядовитого плюща), уморительно идиотская сцена с вечеринкой, устроенной Wayne Enterprises, самое большое переигрывание в карьере и так обожающего пучить глаза Шварценеггера, от которого Шумахер требовал быть «настоящим мачо» и носить синий светодиод во рту. Вырвиглазная стилистика — очевидно, не баг, а фича: особенно тут выделяется безумный дизайн Готэма, превращённого в эдакий ретрогород будущего из 1960-х. Мускулистые скульптуры гигантских колоссов, плечи которых держат… окей, не небосвод, но здания в Готэме, отлично сочетаются с ненавистными многим сосками и гульфиками на рельефных костюмах Бэтмена и Робина. Да что там, не только их — посмотрите на броню Мистера Фриза и загадочные резервуары в районе груди. Настоящий рай для гачимучи!
И фишка в том, что это всё не случайно: Шумахер намеренно использовал всю эту псевдоантичную ерунду, чтобы превратить «Бэтмена и Робина» в гипертрофированно маскулинное кино. По сути, вся история в фильме — про настоящую мужскую любовь во всех её проявлениях. Мистер Фриз страдает без жены и не доверяет никому. Самодостаточный Брюс Уэйн уже обзавёлся дамой сердца, а потому чары Плюща на него действуют не так сильно (потому вдвойне любопытно, что в образе Брюса Уэйна Джордж Клуни); не понятый напарником одиночка Робин, напротив, влюбляется в Плюща и «садится на измену», подозревая Бэтмена в неискренности. Памела Айсли любит растения, но те не могут ответить ей взаимностью, так как они не способны на любовь; в результате её суперспособностью становится умение манипулировать мужчинами. Барбара Уилсон оказывается в поместье Уэйна, ведомая тем же чувством, что и мистер Фриз: помочь своему дяде Альфреду, дворецкому Бэтмена, страдающему от той же болезни, что и жена главного злодея. Наконец, злодейский план Мистера Фриза заморозить всех, чтобы те не знали тёплого чувства любви, которого был лишён он…
Ну вот и скажите, как кино, сделанное, во всех смыслах, с такой большой любовью, может так раздражать? Легко: своим максимально идиотским сценарием с тысячей допущений и нелогичностей, радикальным уходом в сторону стилистики, противоположной мрачной готике «Бэтмена», героями, заламывающими руки, как студенты первого курса МХАТа. Не говоря уже о том, что недовольных этот фильм, вкупе с Шумахером на посту режиссёра, должен и вовсе приводить в ярость с первых же кадров. Есть соблазн сравнить «Бэтмена и Робина» с легендарной «Комнатой», но мы этого делать не будем: в отличие от Томми Вайсо, Шумахер прекрасно понимал, что делает, и, я уверен, искренне наслаждался процессом дуракаваляния. Как если бы фильм снял Райан Мёрфи (у которого, кстати режиссёр появлялся в сериале «Холстон», где его сыграл Макколей Калкин), получив полный карт-бланш. Желание свалить всю ответственность на постановщика, кстати, не должно преобладать: всё, что творилось на площадке и до неё, видели продюсеры, они же решали, выпустить фильм на экраны или нет. Понятное дело, что, когда кино уже отснято, особых альтернатив нет, но невозможно провернуть такой смелый эксперимент втихомолку.
Итого: «Бэтмен и Робин» — фильм, которому можно (и нужно) ставить низкие оценки — в моём личном рейтинге он получил заслуженные 4/10. Но рубить с плеча стоит лишь в том случае, если рейтинги для вас — определяющий фактор для просмотра. Увы, такая уравниловка не всегда идёт на пользу кино, у которого есть куда более гибкий материал для оценки, нежели, например, у видеоигр. Публика комиксов — зачастую довольно консервативная по части формы переноса любимых произведений, но именно поэтому стоит с пониманием отнестись к экстравагантной картине Джоэла Шумахера: это удачная и по-своему уникальная, а потому — историческая попытка эту самую форму расшатать. Не революции ради, шутки для. Иначе — why so serious? Не злите клоуна!
