Яна Летт — популярный автор фантастических циклов «Мир из прорех» и «Препараторы», а также романа «Пустая». В её мирах герои ищут себя, проходят через сложные испытания, пытаются спасти необычные миры и примириться с потерями. В этом году трилогия об электрическом постапокалипсисе «Мир из прорех» наконец добралась до переиздания, а поэтому мы поговорили с Яной о её писательской карьере, фантастических мирах и их центральных героях.
— Как ты начала писать?
— Наверное, это неизбежно для любителей книг — попытаться писать». Закрадывается мысль: «Могу ли я сделать что-то своё?» Я с детства создавала истории, в основном фэнтезийные. Там были магические кристаллы, белый тигр с крыльями — в общем, полный набор. Это оставалось на уровне детских экспериментов, по-настоящему всё началось в университете на филологическом факультете. Я подрабатывала в культурном центре — вела русский язык и литературу. Мне предложили заменить преподавателя, который вёл мастерство художественного слова и учил писать истории. Я очень испугалась, думала, не смогу никого учить писать, ведь сама ничего не создавала всерьёз. Однако я много читала и изучала литературу по сторителлингу. Всё прошло здорово, потом было ещё несколько курсов. В итоге я задумалась: «Боже мой, это же всё так здорово и воодушевляюще, почему бы мне самой не попробовать писать?» Начала и не смогла остановиться.
— А как попала в издательство?
— Это был сложный и долгий путь. Я отправляла свои тексты и рассказы в издательства, на литературные премии и конкурсы, но года три это не приносило заметных результатов. Я всё равно продолжала работать над текстами, в том числе под конкурсы. Старалась писать то, что будет отвечать запросам жюри.
В 2018 году я выиграла премию «Новая Фантастика» и после этого с воодушевлением начала опять рассылать рукописи. Год ничего не происходило, я съездила на на «Петербургскую фантастическую ассамблею», где мне посоветовали отправить в «Альпину» рукопись, потому что тогда издательство открывало направление young adult. Я отправила «Мир из прорех», и мне ответили. Спросили: «Ты же знаешь, что будешь писать во второй и третьей части?» Я такая: «Да-а-а, конечно, во всех подробностях». На самом деле нет! Меня попросили прислать синопсисы, я сделала за несколько дней, хотя до них представляла всё не настолько хорошо, как хотелось бы.
— Писатели делятся на два вида: садовник и архитектор. Первые придумывают в процессе, а вторые создают план. Получается, ты садовник?
— Мне кажется, я где-то посередине. Задача любого писателя — найти точку между двумя пунктами, где ему будет комфортно. Я про себя точно знаю, что слишком подробный план мне не подходит: так я устаю от истории ещё до того, как начну писать. У меня появляется ощущение, что я уже всё рассказала.
— У Джорджа Мартина такая же проблема.
— Да! Хочется себе оставить больше пространства. Но при этом я выяснила, что совсем без плана у меня тоже не получается. Мне нужна какая-то опора, ведь в противном случае может пострадать структура. Но я себя убеждаю в том, что имею полное моральное право отступить от плана и что-то перестроить.
Арина Пырина
— Откуда возникла идея «Мира из прорех?». Некоторые авторы говорят, что услышали фразу из песни и вдохновились, увидели фактурного человека в метро и выбрали героем истории. Как было у тебя?
— Всё было достаточно не романтично, потому что я просто очень хотела поучаствовать в литературном конкурсе. Посмотрела интервью с председателем жюри, который говорил, что они очень заинтересованы в историях про выживание в трудных условиях. Я подумала: «Отлично, я как раз люблю постапокалиптику. Есть лишний повод попробовать написать что-нибудь в этом жанре». Но решила, что помимо этого нужно придумать что-то интересное, потому что в этом направлении уже было всё. Я пришла к идее электрического постапокалипсиса. Смешно, что уже после премии я посмотрела ещё одно интервью с этим председателем, и он сказал: «Что-то нам наприсылали постапокалипсиса, а ведь нам даже это не надо было». Я подумала: «Ну ладно, всё равно спасибо за вдохновение».
— Расскажи поподробнее о сюжете для тех, кто ещё не знаком с циклом.
— Это история о России 50 лет спустя после загадочного События, в результате которого использование электричества стало опасным: оно приводит к возникновению прорех. Через них в наш мир проваливаются создания разной степени опасности. Человечество довольно стремительно скатывается, как это положено в постапокалиптических романах, в условное Новое Средневековье.
Главная героиня Кая — боевая и приспособленная к новой реальности. Она желает жить по её законам, защищать свою общину с оружием в руках. Второй центральный герой — Артём, её антипод. Он мягкий, эмпатичный, любит читать и изобретать. К этой вселенной он гораздо меньше приспособлен.
Вместе они отправляются в путешествие по постапокалиптическим пустошам и лесам, чтобы доставить в Северный город таинственные чертежи, которые могут помочь вернуть мир в прежнее состояние. Так они выполняют волю дедушки Каи. Проницательный читатель уже в первой книге может догадаться, что этот дедушка как-то был связан с тем, что случилось.
— Для меня, кстати, это было шоком.
— Ну, справедливости ради, для меня тоже многие повороты шокирующими оказались…
— Например?
— Когда я писала первую книгу, не планировала, что это будет трилогия. Когда оказалась в середине истории, почувствовала, что происходит что-то неладное — я уже подвесила слишком много ружей. В середине первой части я остановилась, стала перестраивать план с учетом того, что это будет дилогия. Потом поняла, что в дилогию не влезу, значит будет трилогия.
А ещё в процессе решила, что будет интересно сделать её разножанровой, чтобы каждая книга тематически отличалась от предыдущей. Было бы скучно писать все три в одинаковом сеттинге, с похожими допущениями.
— Довольно необычный ход. Трилогии редко пишутся в разных сеттингах.
— Да, первая — это постапокалиптическое фэнтези, такой роуд-муви. Вторая — городская книга, она и называется «Другой город», там много элементов стимпанка, намёки на детективную линию. Это что-то более закрытое, психологичное, герои меньше двигаются, зато у них есть возможность больше развиваться. В третьей части я знала, что будет гораздо больше фэнтезийного, потому что часть персонажей попадёт на «ту сторону».
— Давай вернемся к героям. В центре сюжета не один главный персонаж, а сразу два, да ещё и таких разных. Почему был выбран такой ход?
— Я не знаю, в чём моя проблема, но мне всё время надо себя как-то развлекать, чтобы не заскучать в процессе. Я решила, что будет веселее писать текст, если буду менять точки зрения и говорить от лица непохожих друг на друга героев, по-разному воспринимающих мир.
— Они как-то влияют друг на друга в процессе путешествия?
— Кая будет находить в себе большую чувствительность: в плане эмпатичности и эмоционального интеллекта. Артём тоже будет расти, оказываясь в ситуациях, требующих большей решительности. Оба очень изменятся к финалу трилогии. Как и любой young adult роман, это история о взрослении.
— В этом направлении популярна не только тема взросления, но и троп любовного треугольника. В «Прорехах» он тоже есть, однако Кая — героиня независимая и ни в ком не нуждающаяся. Пока не встречает Гана. Как возникли эти взаимоотношения?
— Я изначально не планировала их сводить.*смеётся* Я Гана придумывала просто как какого-то интересного персонажа, представляющего общину, в которой оказываются герои. Когда я только начинала его прописывать в черновиках, не была ещё уверена в том, куда этот образ вытягивать. Для меня характер Гана был самым неоднозначным. В финале трилогии намучилась с ним сильнее всего, много думала как с героем поступить. Он для меня непредсказуемый элемент: чаще всего делал то, что я сама не могла просчитать и предугадать. Но я довольна тем, как всё сложилось. Это как раз тот случай, когда герои начинают своевольничать. С какого-то момента Ган и Кая сами решали, что им делать друг с другом. Мне пришлось последовать их решениям.
— Когда я читала первую часть, мне всё время казалось, что с Ганом что-то не так.
— Вот и я так думала. Если вдуматься, с ним реально много чего не так. В связи с переизданием я перечитывала книгу и думала: «Боже, сколько же всего не так с Ганом!»
Арина Пырина
— Впервые мы встречаем его в качестве главаря необычной общины. Подобных группировок в сюжете довольно много. Как к тебе пришла идея таких разношерстных сообществ?
— Мне кажется, в постапокалиптике очень сложно придумать что-то новое в плане организации общин. Способов их формирования вообще довольно мало.
Я тогда вдохновлялась чтением разных произведений в жанре: «Дорогой» Кормака Маккарти, графической новеллой «Ходячие мертвецы», чей автор перебрал всевозможные способы формирования общества. Я даже не уверена, что придумала нечто принципиально новое. Тот же город Тени — это лавкрафтовские мотивы (сразу приходят в голову всякие рыболюды и культы). Считается, что с этой всей нечистью, которая лезет из прорех, установить контакт невозможно. Они неразумные, ужасные, агрессивные и опасные, однако жители Тени вступили с ней в некий контакт и пытаются использовать эту связь в своих интересах.
— Как выбирала чудовищ, которые будут в книге?
— Я позволила себе разгуляться. В основном просто придумывала на ходу, вдохновляясь фольклором — теми же навками [похожие на русалок злые духи погибших девушек — прим. ред.] Даже дедушка Каи упоминает труды фольклористов, где пишут, как можно справиться с навкой. Герои шутят «Вот теперь-то филологи могут оказаться полезными!» *смеётся*
— Ты говоришь, что вдохновлялась «Ходячими мертвецами», но в «Прорехах» добавляешь и нашего колорита. Например, затопленный Санкт-Петербург. Как придумывала образы?
— Это было болезненно, потому что когда я придумывала, то очень старалась поначалу делать всё по науке. Я смотрела много видео, читала интервью со специалистами, пыталась понять, как бы гипотетически выглядело всё лет через 50, если бы цивилизация закончилась. После того, как я в эту тему вникла, начала понимать, почему люди ограничиваются художественной условностью. Если будешь пытаться прописывать реалистично, придётся сталкиваться с тем, что герои постоянно будут влезать в ситуации, из которых сложно выбраться. Из банального: в большинстве постапокалиптических фильмов есть асфальт, хотя по факту его бы не было. Но если мы решим, что асфальта нет, нам придётся каждую книгу сталкиваться с очень большими сложностями в перемещении. Так что я постаралась, конечно, держаться в рамках хоть какого-то правдоподобия, но если мне нужно было выбирать между правдоподобием и асфальтом, я часто выбирала асфальт! *смеётся*
С Петербургом было так же. Я очень люблю этот город, поэтому писала главы о нём с особой нежностью».
— Это чувствуется. Ещё, как мне кажется, ты с особой нежностью отсылаешь к произведениям. Например, дедушка Каи читал «Алису в стране чудес», Артём — Гомера. Как выбирала книги?
— Да, я много делала отсылок и аллюзий: упоминала книги, которые люблю. Сейчас вспоминаю, что кроме Гомера и «Алисы», достаточно назойливо повторялись «Питер Пэн» и «Солярис».
Сразу вспоминаю «Евгения Онегина». Если помните, Татьяна желала узнать, что за человек этот Евгений, поэтому пришла в его кабинет и посмотрела, что он читает. На страницах были «отметки резкие ногтей», значит у него не просто все эти книги для красоты лежали, а он их действительно читал. Я, как и все любители литературы, придаю большое значение тому, что человек изучает, какие книги ему нравятся. Поэтому мне хотелось охарактеризовать своих героев через это. Хотя понятно, что у них довольно ограниченная выборка. Возможно, это способ поделиться с читателями своими вкусами. Во второй книге, например, я много упоминаю названия улиц в Красном городе, который был Москвой. Там есть улицы имени Мариам Петросян, Льюиса Кэрролла, Дженис Джоплин. В общем, это хороший способ разложить множество различных пасхалок.
Вероника Павленко
— А какая литература тебе ещё нравится?
— Я всеядный читатель. На филфаке очень много читала не по своему выбору: была тем самым человеком, который пытался осилить все книги по спискам. Это практически невозможно, ведь каждый семестр нам давали два списка по пять-семь страниц. Такие объёмы невозможно поглотить, все это понимают, но я не переставала пытаться. После учёбы долго читала только то, что я действительно хотела. Целый год изучала только авторов вроде Нила Геймана и Стивена Кинга, наслаждалась.
Но я с удовольствием читаю классическую литературу, современную отечественную и зарубежную — обычно чередую. А если говорить о любимых книгах, то это «Сто лет одиночества» Маркеса, «Поющие в Терновнике» Колин Маккалоу, «Коллекционер» Джона Фаулза, «Гарри Поттер» Джоан Роулинг, «Хроники Нарнии» Льюиса, «Властелин колец» Толкина...
— Вот и получился список на семестр!
— Да, я могу очень долго перечислять. *cмеётся* Сейчас с большим удовольствием читаю Робин Хобб.
— «Ученик убийцы»?
— Да! Мне очень нравится. Даже жалею, что раньше до её книг не добралась.
— А как думаешь, если бы ты попала в мир своей книги, то что бы ты там делала?
— Если бы я продержалась достаточно долго! Я не выносливая и не сильная, как Кая, и не смогла бы изобретать, как Артём. При самом благоприятном раскладе я бы оказалась в бывшем Эрмитаже и сидела там вместе с хранителями культуры, которые пытаются сохранять картины от неизбежного разрушения в утонувшем Санкт-Петербурге. Наверное, записывала бы там какие-нибудь истории, берегла картины.
— А над чем ты сейчас работаешь? Есть что-то в запасе?
— Да, я сейчас работаю над третьей частью «Препараторов». Я очень люблю эту вселенную и много всего придумала по поводу того, что может быть после трилогии, что было до, что происходило на других континентах.
Параллельно потихоньку планирую новый роман. Надеюсь, он будет одиночный. Это точно не young adult, а что-то взрослое, мета-жанровое. С одной стороны, достаточно реалистичное, осмысляющее актуальные темы, но с другой, с большим количеством жанровых элементов моего любимого фэнтези и магического реализма.
— Расскажи о фэнтези «Пустая». Планируется ли продолжение?
— «Пустая» — это тоже сольный роман, хотя некоторые заметили в рецензиях, что он заканчивается так, что при желании можно было бы написать продолжение. Главная героиня приходит в себя на морском берегу и обнаруживает, что очень странно выглядит: у неё прозрачная белая кожа, алые радужки глаз. А ещё девушка ничего не помнит: кто она, кем была, как здесь оказалась. Довольно быстро героиня обнаруживает, что таких, как она, недолюбливают и называют «пустыми», гонят от людей куда подальше. Она отправляется в путешествие — познание себя, пытается вернуть свою личность.
В романе мне хотелось в фэнтезийной оболочке поговорить о поиске себя, о том, что делает человека человеком, а личность личностью, о свойствах памяти, выборе между нынешним, прошлым и будущим собой. Эта книга для меня очень экспериментальная, потому что это была моя первая в жизни попытка написать что-то без плана. Может быть, когда-нибудь я к ней вернусь.
— Получается, «Пустая» — это о поиске себя, «Мир из прорех» — роман взросления. А «Препараторы»?
— В большей степени о пределе человеческих возможностей в плане изменения мира. О взаимоотношении людей с природой и миром, в котором они живут. О том, в какой степени мы можем контролировать хотя бы самих себя, то, что нас окружает. Какую цену мы готовы за это заплатить и как по ходу этого процесса будем вынуждены измениться.
Юлия Андрианова
