В прокате новая версия «Вестсайдской истории» (West Side Story) — культового мюзикла 1950-х с музыкой Леонарда Бернстайна, положенной на слова Стивена Сондхайма. Кинокритик Тимур Алиев — о том, как один из основоположников Нового Голливуда, режиссёр «Инопланетянина», «Парка Юрского периода» и «Войны миров» вдохнул новую жизнь во всемирно известный мюзикл полувековой давности.
Две равно уважаемые банды
В Нью-Йорке, где встречают нас событья,
Хотят друг другу перерезать гланды,
Надеясь допустить кровопролитье.
Этим четверостишьем, которое вольно интерпретирует начало бессмертного текста «Ромео и Джульетты» Уильяма Шекспира, можно было бы ограничиться, рассказывая про новую версию «Вестсайдской истории». Но мы всё-таки попробуем поговорить об этом мюзикле, над которым работал режиссёр Стивен Спилберг (тот случай, когда фигура автора вполне тождественна легендарному оригиналу).
Что было раньше
«Вестсайдская история» начинается в 1957 году. Именно тогда в Америке, 64 года назад, свет увидел мюзикл по сценарию Артура Лорентса. Он человек удивительной судьбы — начинал с тривиальных радиоспектаклей в школе, прошёл Вторую мировую войну, работал на бездушную машину пропаганды в военной киностудии и, наконец, пришел в театр, где с конца 40-х занимался постановками, среди которых и оказалась вольная адаптация Шекспира.
Как это часто бывает во все времена, гениальные произведения, остающиеся в веках (а речь именно о таком), появляются в результате череды случайностей. Во всяком случае, именно так выглядит рождение «Вестсайдской истории» со стороны. Хореограф и режиссёр Джером Роббинс (постановщик, получивший «Оскар» в номинации «Лучший фильм» за первый и единственный фильм) собрал за одним «столом» и Артура Лорентса, и Леонарда Бернстайна, и Стивена Сондхайма (сценарий, музыка и диалоги соответственно). Правда, в изначальном предложении было столкновение не наций, но религий: девушка, в которую влюбляется герой, пережила Холокост и эмигрировала в Израиль, а конфликт банд базировался на противостоянии католиков и иудеев.
Как и в известной басне Крылова, каждый здесь тянул одеяло на себя, пытаясь продавить собственную концепцию мюзикла. В итоге не сошлись ни на чем конкретном и разошлись на пять лет (дело было в 1947-м). Казалось бы, и мюзиклу конец, но время лечит. В 1955 году судьба объединила вышеуказанных творцов вновь, правда совсем вокруг другой адаптации. Волевым усилием Артура Лорентса команда занялась «Истсайдской историей» — тогда мюзикл назывался так.
На месте уважаемых семей у Шекспира в версии 1957 года появились подростковые банды. Причём не на пустом месте — малолетние правонарушители стали настоящей «палкой в колеса» правосудия Нью-Йорка в те годы. Утренние газеты то и дело пестрели сообщениями о переделе территорий, так что было решено перенести не только события на территорию Большого яблока, но и уйти от глянцевой аристократии к малообеспеченным слоям населения.
Со сцены театра на экран
Популярность театральной постановки подстегнула мир кино обратить внимание на эту историю. Уже знакомый нам Джером Роббинс и еще не поставивший великий мюзикл «Звуки музыки» Роберт Уайз окунулись в Вест-Сайд 1950-х, где разворачивалось противостояние юных европейских иммигрантов («белых») и пуэрториканцев из Латинской Америки («цветных»). Кино, получившее феноменальный успех в наградном сезоне и любовь миллионов зрителей, снимали буквально там же, где разворачивалось действие по сюжету — в трущобах Нью-Йорка, которые готовились снести, чтобы построить на их месте знаменитый на весь мир Линкольн-центр. У фильма было десять «Оскаров», в том числе награда за лучшую женскую роль у Риты Морено — первой латиноамериканской актрисы, которая удостоилась этой статуэтки.
Интерес к новой версии мюзикла Спилберг выразил ещё в середине 2010-х. Это важный момент: режиссёр «Инопланетянина» и «Искусственного разума» — большой поклонник именно мюзикла Роббинса, а не кинотеатральной версии (её через несколько лет все-таки начали критиковать за излишние вольности при переносе, а также изменении порядка музыкальных номеров). За сценарий взялся Тони Кушнер — американский драматург и, к слову, лауреат Пулитцеровской премии. Диалоги в новой «Вестсайдской истории» отличаются выразительностью и точностью, чего не скажешь о речах, которые можно услышать в киноверсии 1961-го.
Вестсайдград
«Я шел сюда долго, отец», будто бы хочет сказать нам с первых минут Стивен Спилберг, постепенно разгоняя историю противостояния двух известных всему миру банд. Просто для протокола: в финальном титре картины Спилберг посвящает «Вестсайдскую историю» своему отцу. Он скончался в августе 2020 года, не успев увидеть новую работу сына на большом экране (изначально кино должно было выйти в прокат в сентябре 2020-го, но из-за пандемии его перенесли на год).
Белые «Джеты» и пуэрториканские «Акулы» сходятся вроде бы в художественной вселенной. Этот мир пропитан духом Шекспира (такой консистенции поэтики в кадре 50 лет назад у Роббинса и Уайза не наблюдалось) и одновременно с этим отдаёт себе отчет в том, что существует в нашей реальности. При этом элементов нарочитого, вычурного новаторства Спилберг избегает, но в то же время дает понять, что это не 1957-й, а «здесь и сейчас».
По улицам, конечно, ездят старинные автомобили, люди не пользуются стиральными машинами и ни у кого нет мобильных телефонов. Между тем обстоятельства, в тисках которых оказываются зажаты ещё не сформировавшиеся подростки, непременно найдут отклик у зрителя, который пойдёт смотреть на это в 2021 году. Благодаря плотной разговорной речи кажется, что перед нами и не мюзикл вовсе, а сложносочинённая драма, сопряженная с романом воспитания.
Красота и уродство
Изображение и сочность картинки — то, что бросается в глаза, когда наслаждаешься изысканными визуальными виршами оператора Януша Каминского наряду с музыкой Леонарда Бернстайна (в новой аранжировке от Дэвида Ньюмана, сделанной с уважением к оригиналу; мелодии вы точно без труда узнаете по первым аккордам). Многолетний соратник Спилберга, работающий бок о бок с постановщиком на протяжении почти 20 лет, следует выбранной режиссёром визуальной стратегии «балансирования над пропастью»: по одну сторону кадра ретро-вайб 1957-го, по другую — биение тысяч сердец современников.
Кажется, что заслуженные мэтры один за одним обращаются в прошлое, чтобы заговорить о настоящем. Эта тенденция (не)явно прослеживается на примерах последних лет — от «Офицера и шпиона» Романа Полански и «Последней дуэли» Ридли Скотта до «Искушения» Пола Верховена и, собственно, «Вестсайдской истории» Спилберга. Имея внушительный бэкграунд из жизненного и профессионального опыта, авторы обращаются к историям, в которых находят в чём-то близкие для них интонации: судебное разбирательство Полански, феномен постправды у Скотта, один из первых мюзиклов, связанных с воспоминаниями из детства для Спилберга.
Иван Афанасьев
«Вестсайдская история», нынешняя её версия, в частности, при всех отсылках на «тогда» гораздо больше говорит про «сейчас». Ведь призраки прошлого, от которых мы пытаемся избавиться, проходя определённые уроки истории, перерождаются словно феникс из пепла и мешают жить на новом витке развития (что если Земля это всё-таки ад, выстроенный Данте Алигьери?). Среди тем, на которые обращает внимание Спилберг (Роббинс, Лорентс — от перемены мест слагаемых): расизм, маскулинность, издержки джентрификации, корни социального неравенства, тёмная сторона человеческих эмоций и даже гендерная идентичность (образ девочка-пацанки Энибодис, которую постоянно травили «Джеты» в оригинальном мюзикле, воплотила на экране небинарная актриса Айрис Минас; из-за такого кастинг-решения фильм уже запретили показывать в ряде стран Ближнего Востока).
Слева звезда, справа пустота
Естественно, нельзя не отметить, что новой «Вестсайдской истории» не случилось бы в принципе (или случилось, но с гораздо меньшим апломбом) без прекрасных актёров. Состав укомплектован и звёздами, и юными ребятами, что подают надежды, и заслуженными мэтрами. Роли Тони и Марии исполнили Энсел Элгорт и Рэйчел Зеглер, и это, возможно, не самый удачный актерский дуэт, воплощённый на экране.
За весь спектр романтики, сопряженной с наивностью и юношеским максимализмом, отвечает персонаж Зеглер. И Рэйчел, для которой эта роль стала первой большой работой в кино, выдает нежное и трогательное создание, невинный цветок, не вкусивший ни грамма ответственности и страдания. Рядом с ней дубовый Элгорт будто специально косплеит худшее воплощение Томми Вайсо из «Комнаты», предлагая зрителям наблюдать за его максимально неестественным и откровенно переигрывающим амплуа. Пожалуй, лучшие эпизоды «Вестсайдской истории» происходят тогда, когда «малыш без драйва» отсутствует в кадре.
Гораздо больше внимания (и, как следствие, экранного времени) получают персонажи Майка Феста (главарь «Джетов»), Арианы ДеБос (жена Бернардо) и особенно Дэвида Альвареза (главарь «Акул» Бернардо). ДеБос чувствует себя в пространстве мюзикла легко и непринужденно, кажется это в принципе её истинная стихия; среди предыдущих работ актрисы и легендарный «Гамильтон» Лин-Мануэля Миранды, и «Выпускной» Райана Мерфи, и постмодернистский «Шмигадун!». Отдельной «вишенкой на торте» становится появление Риты Морено, которая 50 лет назад играла Аниту, а теперь вернулась в образе вдовы Дока-аптекаря, став ментором горе-Элгорта. И это не какое-то камео, а полноценная, яркая роль второго плана.
Намешано и переплетено
Большое количество скользящих тем, поднимаемых на фоне центрального конфликта, может утомить зрителя, который за 2,5 часа хронометража, скорее всего, будет переполнен эмоциями и впечатлениями от динамичных танцев под искрометный драйв музыкального сопровождения. Каждое кино на самом деле о любви (естественно, кроме «Зелёного слоника» и «Человеческой многоножки», хотя кто знает), человеку и в 1957-м, и в 1961-м, и в 2021-м нужен человек, и этот фильм — не исключение, а ещё одно фактурное и многогранное подтверждение вечного тезиса.
«Вестсайдская история» Стивена Спилберга — тот редкий случай для истории кино (возможно, наряду с сиквелами «Терминатора», «Безумного Макса» и «Бэтмена» Тима Бёртона), когда новое дыхание современности наряду с мастерской режиссурой позволило классическому мюзиклу обрести по-настоящему достойное киновоплощение, стоящее чуть ближе в плане содержания к оригиналу, нежели экранизация 60-летней давности.
Если у этой экранизации не будет как минимум нескольких номинаций на «Оскар» (а лучше сразу пары-тройки статуэток — в руках у продюсеров, режиссёра, актёров и съёмочной группы), то американскую академию кинематографических искусств и наук, отвечающую за премию, следует распустить или, по крайней мере, основательно реформировать. Короче говоря, make West Side Story great again or shut up and fuck yourself!
