Разрешите представить вам «Электрическую собаку» — импровизационное трио из Москвы. В прошлом году ребята выпустили дебютный альбом Yabadabadubuda (да, это отсылка к песне из «Флинтстоунов») — причём выбрали для него самые несерьёзные моменты из студийных сессий. Мы смогли пробраться через кэмпинги и леса Никола-Ленивца на фестивале Signal 2021 и поговорили с Рустемом, Колей и Кириллом из «Электрической собаки» о том, как они создавали дебютник, что слушают сами и чего стоит ждать от трио в будущем.
Брать интервью на Signal — это немного странный опыт. Ты ходишь по территории фестиваля с ужасной связью, вспоминаешь подготовленные заранее вопросы и надеешься, что четыре часа сна никак не скажутся на том, как ты говоришь. А потом ты всё же находишь палатку ребят из «Электрической собаки». Тебя дружелюбно встречают так, будто знают уже давно. Коля начинает готовить кофе, а ты удобно усаживаешься, вспоминаешь, что пришла брать интервью, и включаешь диктофон.
— Вы уже были на Signal до этого. Как это было?
Рустем: Мы играли два года назад — закрывали сцену Meadow в воскресенье вечером. И, к сожалению, фестиваля как такового для нас и не было: всё уже завершилось. Так что физически мы уже были на Signal и даже выступали, но весь этот движ видим впервые.
— Что вы обычно говорите, когда вас просят описать свою музыку?
Коля: Помните нашего друга, который уехал в Голландию — он очень хорошо сформулировал?
Рустем: Пётр I? Но это было давно…
Коля: Электроакустическое импровизационное трио со вкусом эклектики.
Рустем: Я не знаю, мне всегда сложно. Свободная импровизация с определенным инструментарием. Кажется, проще не отвечать вообще.
Парни играют импровизацию. Их лайвы — это что-то неожиданное не только для слушателей, но и, по сути, для них самих. В 2020 году «Электрическая собака» выпустила дебютный и полностью симпровизированный альбом Yabadabadubuda. Жанрово его довольно сложно вписать в какие-то рамки, как и то, что ребята играют на лайвах. Но после прослушивания хотя бы парочки выступлений или записей, вы поймёте, что тут и не нужны какие-то чёткие определения.
— Вы довольно долго не выпускали альбом и концентрировались на лайвах – почему?
Коля: Лень разбирать тонны материала.
Рустем: Ну нет. Не уверен, лень или нет. Когда мы только начали играть, нас очаровывало, что мы можем импровизировать вместе. И что результат нравится нам самим. Мы всё равно резали какие-то куски и выкладывали практически сразу же. Первая кассета [физическая копия Yabadabadubuda вышла на кассете — ред.] у нас вышла весной. И это такой селф-релиз вместе с создателем лейбла «Топот» Женей Галочкиным. Все треки — это последние куски из каждых импровизаций, которые мы записывали у себя на студии. Мы много дурачились. И когда родилась какая-то форма на лейбле, то естественно — почему бы не выпустить.
— Как вообще шёл процесс записи Yabadabadubuda?
Рустем: Мы просто сидели в беседке в нашей студии в лесу. И ради прикола сыграли пару песен про пиво на гитаре и барабанах. И подумали — вот было бы здорово выпустить первый альбом на «Топоте». И он был бы гитарный, хотя мы играли совершенно не гитарную музыку.
Кирилл: И Женя Галочкин потом пришёл ко мне домой, и я ему предложил: «Давай поставлю тебе очень странные куски». Те самые, которые, мы никуда бы не дели. Но Галочкин предложил издавать это на «Топоте». Вот так и получилось. Все более-менее приличные части импровизации туда не попали.
Рустем: Да, обычно мы относимся к звуку сакрально и щепетильно. Для нас это интимная часть импровизации. Мы очень много спорим, как с ней обращаться. С этим материалом было проще. Во многом, это, наверно, и есть квинтэссенция свободной импровизации.
Кирилл: Весь треклист, вся драматургия — это работа Жени Галочкина. Он мешал их между собой, показывал нам варианты. Но важно, что это была не специальная запись.
Коля: Я помню, что Кирилл на середине песни вообще пошёл поесть. И мы играли чисто ради прикола несколько песен.
— А есть сейчас какая-то идея, что будет дальше — снова выпускать что-то, где можно подурачиться?
Коля: Есть сотни часов материала, который просто нужно разобрать и выпустить.
Рустем: Да, по сути материала масса, но всё это было сделано не специально. Формат альбома предполагает, что тебе нужно сесть и сказать: записываемся с октября 2021 года. У нас были такие мысли, но сейчас мы не придерживаемся этой формы. Издать материал, выпустить его в медиа, получить оценку — это не совсем то. Вот классно на фестивалях и лайвах — происходит та же самая импровизация, что происходила тогда в беседке, но с другими людьми.
— А нет такого, что не хватает какого-то регулярного подкрепления: «Да, вы крутые»?
Рустем: Чтобы тщеславие своё побаловать — ну я не знаю. Ну как поп-коллектив…
— Как Backstreet Boys
Рустем: Да, как Backstreet Boys, но с нойзом.
Коля: Backstreet Noise!
Рустем: Всё, мы придумали новое название. Короче, наверно, нет. Мы все так увлечены своими процессами, что всего и так хватает. Одно дело, гонораров, выступлений может быть больше. Второе дело — какие-то промо-проекты, вроде написания саундтреков. Если это придёт, то можно в это и окунуться.
— А кому бы написали саундтреки? Можно и живых, и мёртвых режиссёров.
Все: Всем мёртвым. Всем мёртвым режиссёрам по саундтреку.
Коля: Кубрику. И больше никому. Ему можно что угодно.
— Какому-то конкретному фильму?
Коля: Нет, вообще. Новому фильму Кубрика.
Рустем: Если что, это мнение Николая. Сейчас ты, кстати, наблюдаешь момент сложности. Нас трое, и у нас есть золотое правило. Мы соглашаемся на ту или иную инициативу, только когда двое согласны и есть перевес. А так в большинстве своём все втроём не сходимся в каких-то идеях. Мы каждый раз спорим.
— Что делали, когда был карантин?
Рустем: Уехали в беседку загород и работали там.
— Не было тяжело без лайвов?
Рустем: Рефлексии на тему того, что нет выступлений, практически не было. Была возможность просто сидеть и писать музыку. Студийный процесс всё окупает: выход происходит, мы что-то создаём. По сути, концерты — это большие репетиции. Вопрос ещё в том, что мы никогда не знаем, что мы будем играть.
— Что сами слушаете?
Коля: Я сейчас практически ничего не слушаю. Период такой.
Рустем: Я потребляю очень много музыки, потому что играю сеты. Из последнего погружения — я решил восполнить свой пробел и переслушал всего Aphex Twin. Понял, что он очень романтический и талантливый человек. Близкий мне по духу. А так постоянно слушаю R’n’B — Эрику де Касье. Мне нравится лирика. С какой-то частной собственной трагедией, без глубокого философского смысла, но максимально приближенная к спальне, улице, подъезду.
Кирилл: Я только помню, что весь июль переслушивал Дэвида Сильвиана. Даже не помню, почему именно его.
— А есть какие-то форматы, в которых вы хотели бы попробовать выпускать музыку — вроде анимации, фильмов?
Кирилл: У нас пока есть идея небольшого видео. Изначально оно задумывалось как клип. Но мы встретились с ребятами, обсудили, что вообще из себя представляет музыкальное видео в 2021 году, и поняли, что никто не может сформулировать. И как раз с одним нашим другом-художником мы придумали формат микро-дока. Это будет смотреться как фильм, но иногда появляются вставки интервью с учёными. То есть будет презентация музыкального материала, но ты при этом будешь думать, что смотришь какую-то документалку.
Рустем: Помимо синтеза визуального и аудиального, были мысли создать аудиоскульптуру. Вообще планов относительно того, чтобы превратить музыку в живой процесс, существующий без нас — они есть. Но финальной формы пока нет.
Пока мы сидели у палатки и болтали, к нам подошли ребята из «Рабицы» и обсудили с «Электрической собакой» веганский «Доширак», как дойти до танцпола RODNYA и мем про Пивозавра. Коля доделал кофе.
Дима Веснин
— А как происходит взаимодействие с аудиторией на лайвах? Вы реагируете на то, как ведут себя слушатели?
Коля: Вербального взаимодействия нет. Но в любом случае, когда есть импровизация, ты не можешь просто отключиться от всего. Они [слушатели] — такие же участники происходящего. Но это всегда зависит от того, где, когда, сколько людей, в каком они настроении.
— У вас было самое странное выступление?
Коля: Все. Ты не понимаешь, что вообще происходит. Тебе потом что-то говорят или даже видео показывают, а ты вообще не помнишь, что происходило.
Кстати, после лайва ребят на Signal у меня осталось примерно такое же ощущение. Ты не знаешь, что происходило, но помнишь, что было круто. Не совсем понятно — это всё музыка, деревья вокруг, свет или другие люди. Да и какая разница.
Наталья Лобачёва
— Ну и по классике, какую поп-культуру потребляете — что смотрите, во что играете?
Рустем: Мы с Кириллом в одной из поездок случайно открыли очень странный контент.
Кирилл: Да, мы находим странные трэвел-блоги с очень маленьким количеством просмотров. Какая-нибудь девушка ставит камеру, красится и готовится к вечеринке. И она ничего не вырезает из финального видео. Ты находишься в этом ожидании вместе с ней. Потом она заходит за подругой, они идут искать курицу, потому что хотят поесть. Это не поп-контент, но он очень завораживает — такой вид вуайеризма.
Рустем: Это будто бы в окно подсматривать за чьей-то жизнью. Ещё лекции на Arzamas смотрю, но это снова не совсем поп-культурный контент.
Кирилл: Я очень редко играю, но во время пандемии я два часа поиграл в Skyrim и два дня в «Ведьмака». На большее меня не хватило.
Коля: Я не могу ни во что играть, потому что если начинаю, то я не ем и не сплю днями. А из поп-контента я только «Рика и Морти» смотрю. Обожаю их.
Артём Нечаев
Кирилл: А тебе не кажется что пятый сезон хуже?
Коля: Да мне без разницы.
