22 марта 2007 года в российский прокат вышел «300 спартанцев» Зака Снайдера, культовый ныне кинокомикс по графическому роману Фрэнка Миллера о противостоянии группы воинов Спарты войскам персидского царя Ксеркса. Весьма успешный проект ($456 миллионов в мировом прокате при бюджете в 65) моментально превратил Снайдера в звезду и закрепил за ним звание одного из наиболее выдающихся режиссёров-визуализаторов. Кинокритик Иван Афанасьев, спустя годы проникшийся к мускулистому фильму некоторой симпатией, размышляет, как он умудряется сочетать архаику и актуальность.
Для меня «300 спартанцев» был одной из тех картин, которые я люто ненавидел на пике становления меня как кинокритика и киноведа: сугубо развлекательная, дубовая интонация снайдеровского блокбастера выводила меня из себя. Плюс-минус, все кинописаки проходят через этот этап: ты поглощаешь один за другим фильмы Антониони, Бергмана и какого-нибудь Одзу и мнишь себя элитарным существом со стаканчиком односолодового виски со льдом в руке и диапазоном понимания кино, шире которого разве что широчайшие мышцы. Некоторые на этом этапе застревают и потом пишут, что «Нетфликс г*вно, потому что там нет фильмов Джона Кассаветиса» (это, кстати, не так).
Спустя годы, слегка поумерив пыл, я заценил «300» на достаточно большом, 62-дюймовом экране — и проникся. Снайдер действительно не слишком хорош по части каких-то тонких смыслов и материй — они у него выходят, наоборот, утрированными и смачными, как рибай. Но визуализатор из него — моё почтение.
И в итоге все смысловые штуки он неплохо закладывает (возможно, подсознательно) именно в визуальную часть. «300 спартанцев» — кино по нынешним меркам откровенно маскулинное: симфония физического превосходства, храбрости, граничащей с безрассудством. Милитаризм, возведённый в абсолют. Есть даже мнения, что это такая прямая пропаганда оголтелого, почти фанатичного патриотизма, господства традиционных ценностей над прибывшим из заморских стран культом роскоши, пьянства и вседозволенности.
Ну ещё бы: посмотрите просто, как выглядит царь Ксеркс, предок, кстати, современных ультраконсервативных иранцев. Чисто комиксовый, гротесковый титан, увешанный цепями, украшениями и разнообразными золотыми рюшечками, с пирсингом, которому позавидовал бы и условный фанат 2007-го, эдакий плакатный фрик, погрязший в богатстве и желании насадить эту «демократию» всем вокруг.
Истинной же демократией признаётся неумеренный консерватизм спартанцев, что выкидывают немощных детей с высокой горы — в этом есть что-то от евгеники. В тон такой политике — спартанцы во главе с царём Леонидом, в которого перевоплотился брутальный, слегка зверообразный шотландец Джерард Батлер, так и не выбравшийся за пределы своей лучшей роли. Настоящий воин — с каменным торсом, густой чёрной бородой, аки античный викинг, в кожаных трусах, кроваво-красном плаще и с огромным мечом. Идеальный бифкейк, даром что какое-то время Батлер практически не слезал с обложек разнообразных журналов про мужчин, в которых также регламентируются общепринятые маскулинные нормы. Всё это кажется каким-то слишком уж нарочитым, особенно по нынешним меркам.
По состоянию на сегодняшний день «300» смотрится динозавром, реликтом из ушедшей эпохи. Отчасти так и есть — и это привлекает внимание. В конце концов, ранее мы уже рассказывали, почему мы так любим динозавров. Своего рода визуальный документ уходящей (или ушедшей) эпохи, впечатляющий, яркий и сдобренный сочными сценами схваток.
Постановка боевых сцен у Снайдера — образцовая; вообще, непонятно, почему он до сих пор не сделал больше ни одного пеплума или просто околоисторического фильма. Не зная ни слов жалости, ни прошлого с будущим, ни даже простого чувства самосохранения, три сотни отборных вояк сражаются за собственные идеалы, буквально раскидывая персов во все стороны, удобряя землю вражеской кровью и совершая настоящий подвиг. Милитаризированное CGI-порно (забавно, что этот эпитет я уже употреблял в отношении другого фильма Снайдера — «Запрещённого приёма»), на котором, по-хорошему, мозг попросту отключается, наслаждаясь кинематографом в чистом эквиваленте.
И все претензии к фильму в итоге скатываются в его «тупость», «плакатность», «нереалистичность» и, о боже, «отсутствие исторической достоверности». Всё это говорил о фильме я сам когда-то — и с тех пор моё мнение кардинально изменилось.
На заре становления кино воспринималось, как откровенный балаган и ярморочная шутейка: движущиеся картинки с людьми, в основном что-то изображающими руками. С 1920-х началось планомерное движение к превращению теней на полотне (не тех, в которых будут драться 300 спартанцев) в искусство теней. Каждое десятилетие возникало какое-то новое направление, двигавшее кинематограф вперёд: немецкий экспрессионизм, советский авангард, итальянский неореализм, французская новая волна, и так далее. На момент XXI века, когда мир обогатился голливудскими блокбастерами, искусство теней постепенно начало превращаться в тень искусства: высоколобые кинокритики, без вискаря, но с иллюзорным моноклем, сидят в больших залах Канн, Берлина и Венеции, разглядывая полотна о тяжёлых судьбах беднейших слоёв населения.
Снайдер на этом фоне стал тем, кто вернул кино в кино (простите за такой прямолинейный эвфемизм): показал, что важнее всего, по-прежнему, одобрение зрителя, который идёт, чтобы впечатлиться. Кинематограф — величайшая область культуры, но ей не стоит превращаться в элитарную модель по типу какой-нибудь оперы или балета. «300 спартанцев» был и остаётся фильмом, который это доказывает — в конце концов, пафос почти всегда смехотворен, когда замазывается сверху тонким слоем снобизма. Если уж пускать на поле боя огромных слонов — то так, чтобы было не хуже, чем у Питера Джексона. А иначе зачем вообще всё это затевать?
