Совсем недавно стартовал новый сезон нашумевшего сериала «Медведь» (The Bear) Кристофера Сторера с Джереми Алленом Уайтом в главной роли. Можете не гуглить: это звезда «Бесстыжих». Перед нами апгрейднутая версия Филиппа Галлагера! Продолжение истории залетело целым сезоном и сразу собрало сугубо положительные отзывы. Но почему? Мы посмотрели сериал и решили порассуждать, чем же «Медведь» цепляет зрителя.
Тесто
«Медведь» рассказывает о ресторанном закулисье. Грязная посуда, закипающее пюре, валяющиеся ножи и капли горчицы прямо под ногами поваров — так зрителя встречает первый сезон. Мы знакомимся с Карми (Джереми Аллен Уайт) — многообещающим поваром, покорившим лучшие рестораны мира. Герой вернулся в Чикаго, к истокам, получив в наследство местную закусочную, пропахшую гарью и канализацией. За его спиной — тень покойного брата, бывшего владельца заведения, который в придачу оставил уйму недосказанностей и проблем. Задача Карми — поднять забегаловку на новый уровень.
Во втором сезоне цель расширяется — герои решают открыть ресторан. Всё как полагается: оригинальное меню, обновление персонала и дорогая мебель. В распоряжении команды всего три месяца. Один промах, и заведение продадут. Но в чём подвох?
Томатная паста
«Медведь» лавирует на чувстве вины. Мысленно герои не могут оправдать ожидания сотни людей. Даже обычных прохожих.
— Я слишком медленный, гости не дождутся блюда и уйдут.
— Я слишком примитивный, мои десерты никого не впечатлят.
— Я слишком стара на фоне молодых поваров. Почему мной командует девчонка?
— Я не могу снова подвести отца, он разочаруется.
— У нас нет шансов.
Здесь все кому-то должны. Эмоционально, профессионально или физически. Герои боятся — им страшны не только неудачи, но и приближающийся успех. Они зависимы от прошлого. Карми страшится не показать себя молодцом перед покойным братом, Сидни, су-шеф, — перед отцом, Ричи, менеджер,— перед дочерью и бывшей женой. И так по нарастающей. Производственная драма компонуется с лирическими мотивами.
Прошутто
В «Медведе» — минимум действия. В основе сюжета лежат диалоги, в которые активно вторгаются флешбэки. Мы узнаём о проблемах Карми с матерью через их перепалку с Шугар, его сестрой и будущим менеджером ресторана. Скандалы становятся главным сюжетным двигателем. Основной сеттинг сериала — кухня, которая трансформируется вместе с героями.
Уже в начальном эпизоде первого сезона Карми кричит и гремит кастрюлями. Скандалы — важная часть кухни. Без них героям не выстроить дисциплину и не прийти к идеалу. В одновременном сотрудничестве и противостоянии с Карми Сидни учится самостоятельности. Она берёт на себя ответственность и занимает сначала должность су-шефа в закусочной, а потом — шефа в ресторане. Героиня оказывается на равных с героем, чем иногда подбешивает. Но надо отдать должное, в новом сезоне Карм берёт на себя слишком мало ответственности: сваливает разгон нового меню на Сидни, не отвечает на телефонные звонки и забывает починить холодильник. Промахи вернутся в самый неподходящий момент и отплатят по максимуму.
Полина Парамзина
Секретный ингредиент
Как показать напряжённость кухонного закулисья? Для начала убрать монтажные склейки. Кристофер Сторер использует однокадровую съёмку в обоих сезонах. В первом на этой технике держится целый эпизод. На протяжении 20 минут зритель наблюдает за типичным рабочим днём закусочной. Герои ссорятся, передерживают блюда, не успевают выполнять заказы и просто уходят с работы.
Без предупреждения.
Психанув.
Приправа
Сериал подкрепляет тему и эмоциональную напряжённость рабочей фишкой — именует эпизоды названиями блюд, иногда связывая их сюжетом. К примеру, в одной из серий второго сезона Сид готовит омлет — незамысловатое блюдо для завтрака. Героиня занимается этим перед самым открытием ресторана, когда на повестке — новое меню с изысканными ингредиентами и нервотрёпка, приправленная физическим истощением. Но Сид готовит омлет. Это действие становится для неё эмоциональной разрядкой: она снова получает удовольствие от работы и возвращает веру в себя.
Таймер
В сериале важна каждая секунда. Герои ставят будильники, устраивают профессиональную тренировку перед установкой мебели на кухню, чтобы сберечь время. С этим связана динамика проекта. Несмотря на диалогичность, он эмоционально быстрый. Это не ситком для вечерних посиделок после работы. «Медведь» требует включения и эмпатии.
Одновременно сюжет плавает в пространстве — он мягок и эфемерен, но совсем не пластичен. Драматургия есть, мы чувствуем её. При этом создаётся ощущение дежавю: несмотря на темп, герои будто стоят на месте. Кастрюли, ссоры и ещё раз кастрюли. Близок ли финал? Мы лишь нескончаемо движемся к цели, но не приходим к ней.
Подгорелые корочки
Кристофер Сторер заменяет диалогичностью флешбэки. Герои проговаривают прошлое. Однако в этом есть огромный минус — зритель недопонимает мотивы персонажей. Мы знаем, что Карми работал в крутых ресторанах, но не улавливаем, почему брат не пускал его на свою кухню. Понимаем переживания Сидни из-за неудач, но не видим её конфликта с отцом. Во втором сезоне Сторер углубляется в жизнь героев, посвящая им целые эпизоды. На поверхность всплывает даже часовой флешбэк, помогающий осознать многие психологические загоны Карми. Герой приезжает на Рождество в родительский дом. Вокруг него суматоха, шум и множество гостей. Дополнительная особенность эпизода — камео известных актёров. Здесь можно увидеть и Боба Оденкёрка, и Сару Полсон, и многих других. Но достаточно ли этого зрителям?
Поваренная книга всегда под рукой
Насколько ленты о кухонном закулисье отличаются друг от друга? К примеру, однокадровая «жара» в «Медведе» мгновенно отсылает к нашумевшей «Точке кипения» Филипа Барантини. Сцена с омлетом — к «Большой ночи» Стэнли Туччи и Кэмпбелла Скотта. В сериале можно найти параллели даже с «Душевной кухней» Фатиха Акина. Несмотря на жанровую традицию, от «Медведя» веет свежестью, как от домашней пиццы. Он подкупает честностью.
Проект Кристофера Сторера — маленькое напоминание о мечтах и стремлениях. На протяжении двух сезонов герои ищут цель: сомневаются, опускают руки, но всё равно возвращаются в поток. «Медведь» не для всех, но это не отменяет его терапевтичности и душевности. Мы сопереживаем героям и очищаемся сами. Сериал дарит горьковато-сладкое послевкусие. Нам грустно, но при этом хорошо.
Наталья Лобачёва
