С 27 марта на больших экранах можно увидеть нежную мелодраму «Походу любовь» от Яны Климовой-Юсуповой, автора нашумевшего «Просточеловека». Это история о скромной девчонке Лизе, отправившейся в Петербург на поиск сестры. В главных ролях: Анна Завтур, Кузьма Котрелёв и Сергей Горошко. О съёмках, концепции хорошего режиссёра, феномене актёров-музыкантов и браке двух творческих единиц — рассказывает Кузьма.
— Ты исполнил одну из центральных ролей в фильме «Походу любовь», сыграв молодого художника Василия. Расскажи, как попал в проект.
— Пришёл на пробы, где рассказал какую-то душещипательную историю Яне. Собственно, так мы и познакомились. Причём я не помню, что именно говорил: вроде бы о своих переживаниях, связанных со спектаклем «Чайка» в МХТ имени А. П. Чехова. В тот момент его убрали из репертуара. Видимо Яну так потрясла история, что меня утвердили. (смеётся) Мы сразу нашли общий язык и поняли, что можем и хотим довериться друг другу. Так и вышло.
— Пробовался только на Васю или на музыканта Витю, доставшегося Сергею Горошко, тоже?
— Только на Васю. Он изначально понравился мне — будто увидел в нём себя. Что интересно, у меня даже не было парных проб с Серёжей или другими кандидатами на Витю, только с девчонками. Впервые мы встретились с ним в Zoom на читке сценария. Ребята были в Питере, а я — в Москве. Подключился к конференции в маске единорога! Решил, что не могу явиться просто. Нам было необходимо нечто, что выбьет серьёзность из ситуации. Порой мне очень важно добавить элемент кринжа в реальность. Я боюсь серьёзности — это не моё. Люблю, когда вокруг весело и иронично.
Алина Кувшинникова
— Приведёшь ещё примеры, когда наваливал кринжа на читках или репетициях?
— На самом деле я всё время дурачусь — такой уж человек. Бывает, впадаю в лютую агонию: начинаю шутить и уже сам от этого устаю, но остановиться не могу. Часто это происходит в театре. Но поскольку я работаю в МХТ уже несколько лет, мы с ребятами стали семьёй, так что все привыкшие. Там позволяю себе чуть больше, чем на разовых проектах. Шутки — мой способ избавиться от ответственности и серьёзности.
— Был ли ты знаком с творчеством Яны до съёмок?
— Вообще ничего о ней не знал. Слышал о фильме «Просточеловек», но не смотрел. У меня тактика: не изучать прошлые работы режиссёра до съёмок. Мне важно воспринимать человека чистым листом. Особенно, если передо мной молодой постановщик. Это нужно, чтобы не давать лишних оценок. Вдруг мне не понравится — тогда будет сложно работать. Выстраиваю отношения с человеком, исходя из информации, которую получаю от знакомства.
Яна прекрасная. Она очень необычно мыслит и трепетно относится к своему делу. Читаю её телеграм-канал и восхищаюсь необычному восприятию реальности. В ней огромная поэтичность. Люблю в людях задор разукрасить мир и сделать его лучше, более подходящим для существования, а не подстраиваться и приспосабливаться.
— Как Яна работает с актёрами — в сотворчестве или нет?
— Яна умеет слышать и слушать. На мой взгляд, главное качество хорошего режиссёра — способность увидеть другого человека, разглядеть его индивидуальность и правильно использовать её. Мы придумывали образ Васи вместе — по кусочкам. Где-то она не соглашалась и говорила: «Слушай, а тебе не кажется, что здесь герой более ранимый?» И мы вместе искали верный путь, договариваясь. Хороший режиссёр достигает своей амбиции и профессиональной задачи при помощи актёра и его желаний, не пытаясь подстроить по себя. Он соединяет кадры, локации, погоду и артистов между собой, собирая материал.
Люблю постановщиков, которые умеют ненасильственным способом сделать так, что ты вроде бы идёшь по своему маршруту, но глобально всё равно осуществляешь их план. И тут важно, что Яна — ещё и сценарист. На съёмках мы с ребятами неоднократно обсуждали текст: он написан так, что нам не нужно было придумывать что-то дополнительно и уж тем более спорить.
— Вернёмся к теме знакомства с режиссёрами. Случалось, что во время проб ты понимал, что перед тобой не твой постановщик?
— Такое случается довольно часто. Как правило, это взаимная штука: режиссёр тоже понимает, что нам с ним не по пути. Ни разу не было, что мне жутко не понравился человек на пробах, а он взял и утвердил меня. Сейчас я уже начал не только работать из позиции «меня выбирают», но и сам делать выбор. Тоже провожу кастинг — просто личный. В отечественной индустрии много режиссёров, с которыми мне не по пути. Парадокс в том, что это легко меняется от проекта к проекту. Химия может случиться даже на третий раз. Главное — всегда давать шанс.
— Сегодня ты отдаёшь приоритет театру или кино?
— Больше двигаюсь в сторону кино. Понимаю, что сейчас мне нужно именно оно. Уже восемь лет работаю в МХТ имени А. П. Чехова — это довольно большой срок. Повезло, что я застал несколько художественных руководителей и увидел три театра в одном. Но мне нужен шаг вперёд. Необходимо и в кино набраться такого же опыта. Я ни в коем случае не выкидываю сцену из расписания, но уже гораздо легче отдаю спектакли и проще отношусь к актёрским составам. Раньше для меня было болезненно, что мою роль играет кто-то ещё.
Сейчас с Константином Юрьевичем Хабенским делаем спектакль «Жил. Был. Дом», а параллельно у меня съёмки. Как только утвердили в проект, я сразу же пришёл к Константину Юрьевичу с датами и сказал: «Очень хочу работать в театре, но мне необходимо сниматься. Не могу отказаться». Это абсолютно понимающий человек, который спокойно отпускает меня и позволяет совмещать одно с другим. Пожалуй, основной навык, который я приобрёл за годы работы в театре, — умение всё успевать. Могу сниматься, выпускать спектакли и существовать ночными перелётами. Мне нравится такой ритм. Пропала тревога, что могу чего-то не успеть. Всё в порядке.
— По приезде в Петербург героиня Анны Завтур романтизирует город, как многие из нас. Каково твоё отношение к Питеру: ты на стороне романтиков или тех, кто сетует на дожди и серость?
— Петербург для меня уже более-менее родной город. Мама моей жены переехала туда из Иркутска, так что за год мы точно оказываемся там раз пять. Плюс, много снимаюсь там. Даже театр периодически ездит на гастроли в Питер. С этим городом меня очень много всего связывает.
Уже прошёл этап, когда воспринимал Питер как нечто мрачное и серое. Видел город разным — в том числе в диаметрально противоположных своих состояниях. Если что-то романтизировать, то точно Петербург. Люблю выйти из отеля во время съёмок и просто посидеть на лавочке, слушая шум города. В Москве такого не делаю. В Санкт-Петербурге завязались наши отношения с женой. Мы встречались у памятника Барклаю-де-Толли и сидели в «Макдональдсе».
— По сюжету фильма ты с Анной Завтур и Сергеем Горошко везёшь кровать из одной точки города в другую. Как это было?
— У нас было специальное приспособление для кровати и надувные колёса для шумоизоляции, потому что от соприкосновения с брусчаткой такой грохот, что тебе приходится выкрикивать реплики. Так играть невозможно. Мы записывали звуковые дубли, а после меняли колёса. Самой тяжёлой оказалась сцена с марафоном: нужно было не просто катить кровать по жаре, но и бежать, когда на ней сидела Аня. Я вообще не спортивный человек. Мне достаточно нагрузок в повседневной жизни. Презираю спорт во всех его проявлениях. Так что для меня любая пробежка — испытание. А здесь ещё кровать оказалась абсолютно неуправляемой: приходилось приподнимать её на любой кочке, потому что передние колёсики не поворачивались. Мы ужасно намучились. Зато между кадрами всегда можно было полежать на ней, пока переставляют свет.
— О нелюбви к спорту: пойдёшь на физические изменения для роли или откажешься?
— После сериала «ЮЗЗЗ» сказал себе, что больше никогда не повторю этот опыт. Просто не создан для этого. Я достаточно быстро скидываю и набираю вес, но мне не нравится сам процесс. В прошлом году мы снимали проект, где у меня был более-менее спортивный персонаж. Никто не ставил задачу кардинально менять форму, но режиссёр попросил чуть-чуть уделить время спорту — подтягиваниям и отжиманиям. Попробовал. Научился подтягиваться восемь раз — это мой рекорд. У меня слабые руки и проблемы в кистях, так что мне очень сложно поднимать себя. Понял, что могу без железа или спортзала чуть позаниматься, чтобы получилась бицуха на один кадр. Если не нужны рельефы — я готов. Но не знаю, что должно произойти, чтобы я согласился на монотонные тренировки.
— Придёт к тебе BUBBLE с предложением стать их новым персонажем, что будешь делать?
— Смотря какие условия. К «ЮЗЗЗ» я подошёл без ума: много занимался, плохо спал и не отдыхал, что тормозило процесс. Как максималист, отдался проекту целиком. Но круглосуточное напряжение не доводит до добра. Я привёл себя в форму, а когда начались съёмки, весь результат благополучно испарился за первый месяц, так как не было возможности его поддерживать. То есть всё было впустую. Только опыт получил. Если надо накачать ноги, лучше поднимусь на Эльбрус. Пеший поход или бассейн — кайф. Меня бесит история с железом, где нужно понимать правильную технику.
— К тому же до спортзала ещё нужно добраться.
— О да! А я ездил, словно сумасшедший. На самокате. В любую погоду. Спортзал находился не рядом с домом, так что дорога занимала какое-то время. Это был сумасшедший дом, потому что помимо обязательного спорта у меня ещё ребёнок, театр и собака. В тот раз мне только оплатили зал и всё. У меня не было ни трансфера, ни диетолога. Думаю, если и заниматься подобным, то с полной организацией со стороны команды. На такое я согласен. Заплатите актёру достаточно, чтобы ему не нужно было параллельно ездить на три работы. Нагло, но так и достигается хороший результат.
— Если абстрагироваться от саундтрека фильма, на твой взгляд, как звучит «Походу любовь»?
— Мне запал в душу трек из «Мечтателей», который мы включали во время съёмок. Фильм Бертолуччи был одним из наших референсов. Композиция называется La Mer. Мы снимали несколько сцен под неё — в том числе те, в которых проявлялась наша близость с героиней Ани. Думаю, песня очень подходит настроению истории. Она расслабляющая, словно ощущение скрипящей пластинки на патефоне и солнца. Будто ты куришь на шезлонге летом.
— Как ты собирал своего героя — из каких кусочков? Что для тебя было самым важным в его отражении?
— Тут действительно большая заслуга Яны. В тексте очень чётко и грамотно прописан Вася: молодой человек двадцати пяти лет с лёгким оттенком грусти в глазах. Я не люблю насиловать себя и что-то вытягивать. Нащупывается — класс, иду за этим. Кто-то скажет, что я ленюсь и делаю на отвали. С одной стороны — да. С другой — позволяю себе найти вещи, которые нельзя опознать умом. Мне сложно дойти до подсознания через тетрадку с ручкой. Оно работает только на ощущениях, с импровизацией. Вот иду в наушниках по улице, отвожу ребёнка в садик и вдруг понимаю, что в Васе есть то-то и то-то. Люблю умозрительность и неосязаемость.
Обычно первый взгляд на персонажа — самый точный. На пробах мы отыгрывали знакомство Лизы и Васи. Как я прочитал первый раз, так и сыграл в финальной версии фильма. Нравится использовать такой метод в работе. Это нечто живое и правильное. Вася говорит возвышенно и литературно. Сначала это слегка пугало. Но сейчас я понимаю, что именно такая манера речи ему и свойственна. Это волнение, трепет, нежность. Поэтичный ручеёк.
— Поговорим о музыкальном творчестве. Ты пришёл на интервью с инструментом.
— Да, это моя Arturia — электронная клавиатура. Она долгое время лежала без дела, но сейчас пригодилась. Мы с Серёжей Малкиным, с которым делали короткометражку «Ветивер», готовимся к проекту, в котором будет много музыки.
— В 2024 году у тебя вышел трек «Плитки», посвящённый дочери. Планируешь ли продолжать заниматься сольным творчеством?
— Безусловно. Изначально я должен был стать музыкантом. В год, когда поступал в колледж Олега Табакова, параллельно подавал документы в Музыкально-педагогический институт имени М. М. Ипполитова-Иванова. Но выбрал путь актёра. Наверное, мне показалось, что это легче, чем трубить на валторне несколько лет. У меня даже была музыкальная группа. Сейчас продолжаю писать песни. Хочу потихоньку выпускать старые треки, но я очень медленный. Мне нравится личная музыкальная деятельность независимостью. У меня нет обязательств перед кем-то, поэтому могу заниматься музыкой, когда захочу.
Чувствую на этом поприще силу и какой-то дар, в отличие от актёрского ремесла, в котором всё очень шатко, — тебя всё время кидает из стороны в сторону, не нравишься себе, презираешь. В музыке я уверен. Знаю, что делаю хорошие вещи, независимо от количества слушателей, и получаю большое удовольствие. Хочу выступать, прям мечтаю. Я пошёл в музыку за не сравнимыми ни с чем ощущениями, когда стоишь перед залом, который поёт вместе с тобой. Последний раз испытывал подобное в 16 лет. Это круче всего.
— Круче ощущений от аплодисментов после спектакля?
— Да, потому что в театре ты говоришь не свой текст. Действуешь через призму автора и режиссёра. Музыка — самое сильное искусство, а голос — мощнейший инструмент. Когда человек может передавать вокалом чувства, — это любовь. На меня очень сильно действует музыка. Я покрываюсь мурашками и начинаю плакать, когда что-то попадает прямо в сердце. Редко реагирую таким образом на театр или что-то ещё. Через треки могу делиться с миром чувствами гораздо глубже и честнее, чем через актёрство. У меня уже гораздо меньше зажимов — не боюсь, что чего-то не смогу.
Мечтаю писать саундтреки для кино — например, одну песню можно услышать в сериале «Между нами химия». Она не новая — написал её в 16 лет. Второй трек записал для моего друга Данилы Иванова и его фильма «Операция “Холодно”». Даня услышал её в моём телеграм-канале, куда я много времени назад выложил пару песен и больше не заходил.
— На каких ещё инструментах играешь?
— В основном на гитаре и трубе. В целом могу извлекать симпатичные звуки из всего, кроме смычковых инструментов, — например, виолончели. Так-то могу схватить баян и сделать красиво. Для спектакля научился играть на тубе. Мне этого хватает.
— Много примеров, когда актёры становятся музыкантами, примеряя на себя сразу два амплуа. Однако тут возникает дискуссионный вопрос: что в данном случае для человека первостепенно — музыка или кино?
— Тут вопрос распределения времени. Понимаю, что меня сложно назвать профессиональным музыкантом, потому что условно «компетентно» ни на чём не играю и не пою. При этом я — полноценный автор множества песен, начиная с текста и заканчивая аранжировками. Это абсолютно самостоятельная, не требующая дополнительного профессионализма, деятельность, которую лучше меня никто не сделает. Но больший доход мне приносит кино. Уверен, музыкой никогда ничего не заработаю.
— Тут можно вспомнить саундтреки.
— Безусловно. Но я не могу специализироваться на саундтреках. Неоднократно случалось так, что, узнав о моём музыкальном творчестве, съёмочная группа предлагала использовать что-то в проекте. Но обычно я отдаю треки очень дёшево. Мне приятно, что моя музыка будет где-то звучать, это способствует её популяризации.
— Задумалась, что ребят из uncle pecos воспринимаю в первую очередь музыкантами, а не актёрами.
— Однозначно. Это не актёрская группа. Они очень увлечённые. У меня есть пример: был коллектив, который собрали ребята с курса Брусникина. И как раз они были классными актёрами, которые ещё и песни пели. Тут иначе. uncle pecos — уникальная авторская группа с серьёзным настроем. Их музыкальное творчество никак не пересекается с актёрским. То же и с Машей Мацель — замечательной актрисой и абсолютно самобытной певицей. Это не соприкасающиеся явления, которые способны разнообразить её личность.
Классно, когда у человека много увлечений. Мой знакомый Амбарцум Кабанян из «Мастерской Фоменко» — актёр, который создаёт авторские вазы из глины и снимает об этом рилсы. Воспринимаю каждую его ипостась отдельно. Кажется, это правильный подход, который позволяет расширять личность.
— Ты в браке с актрисой Дашей Котрелёвой. Как разграничиваете личное с профессиональным? Готовы ли работать в одном проекте?
— У нас уже был опыт совместных съёмок. В том же «ЮЗЗЗ» Даша играла жену Юры Насонова. Насчёт работы: всё зависит от ролей. Например, играть семейную пару я бы точно не стал. Мне кажется, нам было бы трудно. Мы долго шли к какому-то более-менее спокойствию. Вместе уже семь лет, но притирка до сих пор продолжается — это нормальная часть любых отношений. Где-то необходима поддержка. Где-то случается ревность. У одного больше работы, у другого — меньше. Сейчас мы находимся в гармонии, в том числе потому, что и у меня, и у Дашки происходят успехи в профессии. Научились поддерживать друг друга и в горе, и в радости. Очень много обсуждаем карьеру и её техническую сторону. Постоянно записываем пробы друг с другом. Иногда злюсь, что Даша помогает мне через силу. (смеётся)
— Важно ли тебе, чтобы Даша смотрела проекты с твоим участием?
— Да. Особенно те, за которые очень переживаю. При этом я понимаю, что она всё равно видит меня иначе. Безусловно, есть вещи, в которых мы не совпадаем. Например, Даша очень критична к выбору проектов, а я стараюсь ходить везде. Иногда зачитываю ей присланные сценарии и слышу: «Что? Ну нет, это какой-то бред. Оно тебе надо?» Отвечаю: «Надо сходить. Вдруг там гениальный режиссёр». Стараюсь научить её меньшей категоричности.
Мне очень нравится, как развивается путь Даши. Она абсолютно неузнаваема и гениальна в «Аутсорсе». Когда её утвердили в сериал Душана Глигорова, я просто орал. Выбежал с проб и не мог прийти в себя. Она уникальная артистка. Жаль, что её так мало снимают.
— Как думаешь, почему так происходит?
— Немногие режиссёры готовы работать с индивидуальностями. По большей части в индустрии любят сидеть на плейбэке и кричать «Мотор!». Выбирают актёров, которые всё сыграют без их участия. Которые уже перевоплощались в подобных персонажей и изучили их. Чтобы взять такого сложного и индивидуального человека, как Даша, нужно быть режиссёром с большой буквы. Я знаю таких: Павел Тимофеев, Стас Иванов, Душан Григоров. Яна такая же. Они умеют услышать человека, разглядеть его индивидуальность и вплести её в свой рисунок. Мне везёт на таких людей. Хочется, чтобы Дашка больше снималась. Она расстраивается, а я всегда говорю ей: «Всё будет. Просто дай им время понять тебя».
Артём Миндрин
