22 апреля исполняется 20 лет с премьеры первого «Шрека» (в широкий прокат он вышел 18 мая). Легендарный мультфильм про вредного огра, болтливого ослика и прекрасную принцессу Фиону стал по-настоящему культовым — но что именно сделало его таким? Увлекательный сюжет, прекрасный юмор или сатира над самим жанром фэнтези? Кинокритик Иван Афанасьев покрасил кожу в зелёный цвет и оценил, как творение DreamWorks смотрится в 2021 году.
Артём Нечаев
Не вижу особого смысла пересказывать сюжет — его и так все знают наизусть. Но считаю нужным обратить внимание на то, с каким удовольствием «Шрек» издевается над классическими сказочными тропами. И я не только о том, что главный герой — зелёный великан со смрадным запахом изо рта, а принцесса в конце превращается в аналогичную ему уродину.
Сила мультфильма DreamWorks была не просто в прямолинейном троллинге конкурентов из Disney, а в демонстративном выворачивании наизнанку вообще всего, что мы привыкли ассоциировать с детской анимацией. В 2021-м, когда злодейке Круэлле ДеВилль посвящают отдельный тайтл, а сумасшедшая Харли Квинн превращается в оплот феминизма в супергеройском кино, мультфильм смотрится особенно интересно.
Начать стоит с самого отрицания Шреком его геройской сущности — он противопоставлен расхожему образу благородного рыцаря, начиная с его деревенской простоты. Вспомните: «Мы, великаны, — многослойные». Для иллюстрации тезиса он выбирает максимально неподходящий предмет — луковицу, отказываясь от ассоциации со слоёными тортиками (осёл верно подмечает: «Но не все любят лук!»).
Демонстративное нежелание Шрека соответствовать «идеальному» образу спасителя строится на его отрицании аристократических норм и культе эстетики отвратительного (свечки дома у великана из собственной ушной серы). В противовес ему мы наблюдаем злобного, насквозь фальшивого и неискреннего лорда Фаркуада — аристократические черты для него лишь ширма, некий набор норм «соответствия» своему происхождению.
В противостоянии благородного внешне, но на деле совершенно хабальского правителя и бесхитростного простофили-великана Шрека и строится центральный конфликт поддельного академизма и провинциальной простоты. Все нормы в мультфильме переворачиваются вверх тормашками, обнажая красный обезьяний зад: для заточённой по стандартам жанра принцессы вместо принца – уродливый тролль, вместо белого коня — осёл с языком без кости.
Даже дракониха в замке (вместо привычного дракона мужского пола) — это перевёртыш, ведь страшное огнедышащее чудовище оказывается ранимым и жаждущим простой любви существом, которое привязалось к первому встречному, обратившему на неё внимание. В этом при желании можно даже рассмотреть первую ласточку феминизации привычных нам персонажей.
Но зачем в принципе нужен был весь этот многослойный стёб? Не только ведь ради того, чтобы можно было сказать «лол, кек, у вас трон, у нас — коза». «Шрек» ознаменовал собой эпоху новых сюжетов, в которых привычная формула «Добрый Рыцарь — Злейшее Зло = Красивая Женщина в подарок» ушла как порядком доставшая вообще всех. Можно сказать, с него начался затянувшийся кризис «диснеевских принцесс» и их «принцев». Безынициативные кисейные барышни, не способные постоять за себя или возразить что-то, когда какие-то мужики приходят к ним и утаскивают с собой из хорошо охраняемой цитадели со сторожевым драконом на цепи, постепенно уступили место воинственным девам. А маскулинные молодцы либо ушли на второй план, либо стали равноценными партнёрами своим дамам, дав им возможность самим определять ход жизни.
Лена Николаева
Простой пример ответочки со стороны «Диснея» — хитовый «Лило и Стич», в котором место благородного рыцаря занял голубой чудик с неизвестной планеты, а принцесса, которую он должен был спасти, сама взяла над ним господство и стала хозяйкой неведомой зверушки. В сиквелах «Шрека» эту концепцию докрутили до гениального абсурда — чего стоит только Принц из второй части, «маменькин сынок», чьи доблести — лишь следствие подавления личности авторитарной Крёстной Феей. В начале 21 века привычная маскулинность на фоне двух мировых войн, расцвета феминистских настроений и появления оформленного среднего класса, превратилась в пережиток прошлого, над которым и глумится Шрек.
Сам он при этом по-прежнему остался оплотом физической силы в своём окружении, однако переосмысленной на новый лад — под личиной брутальности, часто лишь наносной, скрывается доброта и понимание. Что такое хорошо и что такое плохо — понятия, которые формируются не только Владимиром Маяковским и сказками, но и человеком, как таковым, и только он решает, что будет названо этими словами. Вот об этом и «Шрек»: злой, на первый взгляд, мультик с огромным запасом гуманизма внутри.
