В 2021 году «Игра в кальмара» Хван Дон Хёка буквально за месяц превратилась в тренд, о котором говорили из каждого утюга. Сериал настолько быстро набирал популярность, что «бесплатные» кинотеатры обваливались в день выхода новой серии, TikTok заполонили танцы и попытки воссоздать атмосферу проекта, профильные медиа собирали бесконечное количество подборок (в том числе не самых очевидных), а Netflix потирали руки: сериал о том, насколько же ужасен капитализм, стал неоспоримым хитом и сам превратился в то, что осуждал.
Сразу за первым сезоном был анонсирован выход второго (а чуть позже и третьего, который ждём во второй половине 2025 года). Ко всему прочему сериал получил собственное реалити-шоу «по мотивам», которое лишь больше разогнало поезд хайпа, хотя оценили его далеко не все. В популярности с «Игрой» сравнился только «Аркейн», который не сразу, но смог скинуть проект с первого места по просмотрам в онлайн-кинотеатре. И несмотря на это, на последнем мероприятии Netflix с анонсами проектов «Игру в кальмара» промили в три раза активнее мультсериала по LoL и прочих адаптаций вместе взятых.
Разумеется, на таком хайптрейне каждый, кому зашёл первый сезон, ждал продолжение. 26 декабря на Netflix выкатили все семь часовых серий. Мы сразу же посмотрели новые эпизоды и можем сказать — это крепкий сериальный филлер, но никак не полноценный сезон. Разберём по порядку.
За что все полюбили «Игру в кальмара» во время выхода первого сезона? За достоверную и удачную попытку сделать типично детские вещи смертельно опасными. Сериал умело манипулировал эмоциями, потому что превращал знакомые игры, ассоциирующиеся с детством и безопасностью, в чудовищные испытания для безнадёжных взрослых. То, что должно было радовать и смешить, было извращено настолько, что становилось причиной смерти сотен людей. Подобный контраст нелегко найти в массовом кинематографе, потому что режиссёры будто бы обходят «детские» темы и выбирают более приземлённые вещи для демонстрации вселенского зла. В своё время проект показал, что играть в «детскость» можно и нужно, особенно, если делать это бережно и без перегибов.
Второй сезон пытается не отставать от заданного оригиналом шарма, но по большей части проваливается. Теперь играм уделяется меньше экранного времени, поэтому и тот самый накал между «детскостью» и жестокостью происходящего сходит на нет. Да, испытания всё ещё проводятся, да, игроки в них всё ещё умирают, но так как центр внимания смещается на предысторию организатора мероприятия и попытки главных героев имитировать демократию (об этом чуть позже), сами игры уже не завораживают так сильно. Безусловно, в напряжённые моменты, когда персонажи находятся на грани между жизнью и смертью, сердце замирает, но значительно реже, чем это было во время просмотра первого сезона. Менее жестокими и кровавыми они не стали, но теперь испытания — это скорее необходимая ширма, чем центр истории. Кстати, о ней.
Сюжет в этот раз завязывается намного медленнее и может показаться затянутым: целых две серии Сон Ки Хун (победитель и главный герой первого сезона) и Ви Хаджун (офицер полиции, который искал на острове своего брата) тратят, чтобы наконец-то вернуться в систему. С игр, в которых они поучаствовали, прошло три года, и оба не оставляют попыток не только докопаться до правды происходящего на закрытом острове, но и разрушить систему изнутри. Дальше вся история развивается вокруг вынужденного сотрудничества и не самого надёжного плана, как же эффективнее найти виновных и заставить их ответить за игры с человеческой жизнью. Причём, спойлер: Ви Хаджун помнит личность Фронтмена, а Сон Ки Хун постоянно находится рядом с ним.
Важной особенностью новых эпизодов можно назвать то, что главный герой в этот раз не только выживает ради собственного будущего, но и пытается переубедить других игроков и заставить их отказаться от испытаний общим голосованием. Этому посвящена весомая часть хронометража: Ки Хун искренне убеждает окружающих в том, что место, в котором они находятся, — жуткая капиталистическая дыра, из которой выбраться живым почти невозможно. Разумеется, его слова игнорируют. В итоге всё выливается в конфликт человека и системы, которая его пережёвывает: из-за того, что другие игроки всё сильнее поддаются собственной жадности, Сон Ки Хун стремительнее разочаровывается в попытках достучаться до других и тем сильнее отдаляется от цели окончательно уничтожить игры.
За исключением главного злодея в чёрной маске — Хвана Ин Хо, Сон Ки Хун и Ви Хаджун единственные, за кого действительно переживаешь. Можно сказать: «На то они и главные герои». Но всё не совсем так. В отличие от оригинальных эпизодов, подаривших цепляющих и запоминающихся персонажей со своей историей и прошлым, второй не особо стремится раскрыть игроков, потому что тогда снизится накал конфликта «я — толпа». Это не значит, что героев совсем не раскрывают: мы узнаём и историю матери, пришедшей играть из-за долгов сына, и беременной девушки, которая хочет обеспечить будущее своему ребёнку. Но нельзя не признать, что на фоне первого сезона фокус с искренних историй сместился в сторону всё того же упомянутого конфликта «я — система». Сейчас персонажи больше напоминают статистов, которые нужны для «количества», из-за этого довольно сложно сопереживать их смерти. С другой стороны, стоит похвалить тот факт, что Хван Дон Хёк постарался «осовременить» бедняков: среди участников есть рэперы, блогеры, игроки с валютой и криптоинвесторы. Да, мы всё ещё не привязываемся к ним так сильно, как к той же 067, зато можем увидеть последствия гонки за современными трендами своими глазами.
Отдельно скажем, что второй сезон старается приоткрыть больше тайн Фронтмена игр и намекнуть, что всё не так уж и радужно в его жизни. Хван Ин Хо теперь ближе к зрителю, чем просто чёрная зловещая маска за ширмой. Нельзя сказать, что нам досконально подают его историю на блюде, зато автор проекта талантливо оставляет запал и разбег для третьего сезона. Даже не скажешь, что шоураннер выгорел к собственному проекту.
Но главное, что стоит затронуть, — философию всего сериала. Основная мысль первого сезона крутилась вокруг демонизации капиталистического общества и попытки найти выход из денежной ловушки: может ли что-то разрушить иерархию, в которой сверхбогатые буквально распоряжаются сверхбедными? Второй сезон громче говорит о социальном неравенстве, как через простые сцены (когда бедняки между хлебом и лотерейным билетом упорно выбирают второй), так и через самого Сон Ки Хуна. Теперь главный герой превращается из запуганного раба системы в яркий символ противостояния — по крайней мере в собственном мире. Он пользуется механизмами капитализма, чтобы побыстрее его свергнуть, тратя миллиарды на поиск вербовщика, а заодно обращается к философии коллективного выбора, которая сквозит буквально в каждой сцене: мы либо вместе идём против системы, либо умираем. Пока его крики не набрали должной силы, чтобы что-то изменить, но, как и в случае с предысторией центрального злодея, режиссёр оставляет задел на будущее. Главное, чтобы Сон Ки Хун не сломался раньше, чем это «будущее» вообще настанет.
В целом, от просмотра остаётся одна неприятная мысль: «Всё, что я сейчас увидела, слишком длинное вступление для чего-то, что будет потом». У сезона нет как таковой завершённости, потому что он оставляет слишком много «крючков» для грандиозного финала. Плохо ли это? Нет, если бы оба сезона выходили впритык. Но так как продолжение мы увидим только во второй половине 2025 года, впечатления смешанные. Накал спал, темп снизился, а антураж стал напоминать подростковые антиутопии, потому что в семи сериях довольно сложно раскрыть всё, что Хван Дон Хёк хотел заложить в проект. Стоит ли его смотреть? Определённо, потому что «Игра в кальмара» всё ещё крепкая драма со своей философией, узнаваемым стилем и смелостью, чтобы прямо и злобно говорить о вещах, которые более беззубые проекты предпочитают игнорировать. Тратить ли на это время сейчас? Не думаю. К выходу третьего сезона невесомые детали и намёки подзабудутся, а без них будет сложнее отследить все причинно-следственные связи в грандиозном финале. Лучше отложить семь вышедших эпизодов на будущее и не разделять «введение» с основным «произведением».
Лена Николаева
