9 марта в России запустилась глобальная программа Spotify по поддержке и продвижении молодых исполнителей. Первыми отечественными участниками RADAR стали «Три дня дождя», дуэт «Сёстры» и Rocket. Мы взяли интервью у Глеба Викторова, более известного под псевдонимом «Три дня Дождя», в котором обсудили программу поддержки Spotify, предстоящий альбом, алкоголизм и секрет легендарности артистов клуба 27.
— Знал ли ты о существовании программы у Spotify, которая может однажды прийти к тебе и начать поддерживать?
— Я слышал ранее, что Spotify — самая монетизируемая площадка. Все, чего я ждал, что они придут и мы просто заработаем немного денег. Как-то это ушло на второй план, пока я однажды не увидел аналитику, что чуть не 70% моей аудитории слушают меня именно через него. Для меня фактически это главная площадка.
— Да, а вот сейчас ещё запускается RADAR, который будет помогать тебе дополнительными ресурсами
— Я услышал об их интересе в свой обычный день — я был в запое. Мне позвонил Миша [менеджер артиста] и говорит, что меня взяли в RADAR. Мне скинули презентацию, и я офигел. В первую очередь от того, что на старте они выбрали трёх артистов, и там я. Я? Я со своим музлом? Да кому я нах** сдался? Вот таким было первое впечатление. Сейчас я понимаю, насколько это круто.
Артём Миндрин
— Ощущаешь ли ты ответственность за то, что ты в числе первых артистов и тебе надо сделать всё хорошо, чтобы показать другим молодым музыкантам, что получить поддержку большого бренда можно просто делая крутую музыку?
— Конечно. Мой образ — такой алкаш и пропойца, но к подобным вещам я подхожу ответственно. Перед даже простыми съемками я могу готовиться несколько дней.
— Среди троих первых артистов российского RADAR у тебя вроде больше всего прослушиваний, даже в рамках самого Spotify.
— Я хочу обогнать Лободу, у меня такой план.
— А если среди более близких конкурентов?
— ssshhhiiittt! Хочу сначала их обогнать по прослушиваниям в месяц, потом Земфиру. Или Земфиру уже обогнал? Неважно.
— У тебя уже есть несколько успешных хитов.
— Да, парочка.
— «Демоны»?
— «Демоны» и «Не киряй».
— Да. Получается, что у тебя уже есть имя. Но амбициями ты засматриваешься намного дальше. Где их предел?
— Ну, амбиции в целом растут закономерно. Но в первую очередь у меня две цели: выйти нах** из запоя и содержать маму с папой. Вот, всё, и других глобальных амбиций у меня нет. Мне в принципе много денег не нужно. Все мои потребности: опохмел и пару дошиков в день. Я немножечко аскет, на мне даже шмотки не мои, их мне ребята подогнали. После съемки я надену свою простую чёрную футболку и всё.
— Ты уже несколько раз упоминал о запое. А насколько такие вызовы, если мы можем считать сотрудничество подобного рода вызовом…
— Это испытание.
— Да, насколько оно тебя драйвит на выход из запоя и в целом на работу над собой?
— Слушай, я отдыхал, был в Самаре. Мне позвонили и сказали о съёмке. Я спросил, с кем. Когда услышал, что со Spotify, взял себя в руки и прилетел, хотя и это непросто — я аэрофоб. Знаешь это ощущение после запоя, когда у тебя обостряется водобоязнь? Я через силу помылся, сделал прическу и приехал сегодня сюда. Да, это огромная мотивация. Причём мотивация в том, чтобы работать. Мне сказал однажды отец, когда я назвал себя алкашом: «алкаши — это те, кто просто валяются и бухают, а ты же работаешь». А я действительно долго шёл к тому, чтобы начать себя содержать. 25 лет это делали родители, и только сейчас я наконец-то могу сделать это для них. Для меня это большая мотивация.
— Немного оффтоповый вопрос. В Самаре довольно активная сцена: VLNY, Сенечка. Как ты с ними?
— Мне в Самаре нравится стендап. Насчёт музыки не знаю, я не очень дружу с музыкальным комьюнити. Мне кажется, музыка моих коллег вычурной и смехотворной. Мы как-то двигаемся в соло.
— А кто из коллег тебе нравится и кто может быть ориентиром?
— Мои пацаны, которые меня поддержали на старте.
— Это...?
— Это Юра playingtheangel, Мукка и Коля Беспалов.
— А как появились ваши совместные треки?
— Юра и Мукка близки, а нам нужен был припев. Мукка просто согласился залететь, хотя трек ему совсем не нравится, но он нас поддержал.
— В дальнейшем это как-то развивается?
— В дальнейшем мы сделали «Не киряй».
— А ещё дальше? Может у вас есть какие-то глобальные проекты или идеи?
— Стоп. Сейчас моя цель немного всё же выбиться в люди, закрепиться в индустрии, чтобы можно было тянуть и других талантливых ребят. Есть крутой чувак «Убей меня, Эйс!»
— С Чернигова?
— Да-да, из Украины. Мой друг. У него мало слушателей, х** знает почему, я очень хотел бы его подтянуть и закрепить.
— А в каком формате? Какие-то совместные выступления, у него же практически их не было?
— Да у меня у самого-то один сольный концерт. Всё, что мы пока успели, — собрали Москву. Был солд-аут, было круто, но больше ничего крупного, я на самом старте.
— Получается, что ты начал набирать обороты в пандемию. Внесла ли она свои коррективы?
— Мне кажется, что она очень положительно сказалась на моем творчестве. Я заперся дома — у меня была студия, — я там записал альбом, записал EP и записал второй альбом. И это всё в условиях пандемии. Я в принципе не выходил из дома, да и сейчас не особо хочу выходить из дома, но в пандемию это делать было проще. Когда все сидят дома, ты меньше себя коришь за это — окей, никто не выходит, значит и я могу спокойно сесть писать музыку.
— За это время у тебя появился слушатель, пандемия понемногу отходит. Стал ли ты ощущать какую-то востребованность? Предложения?
— Мы делаем тур, начинаем в мае. И ещё осенью большой тур планируем.
— Насколько это коннектится с тем, что ты попал в RADAR? Есть ли уже понимание, что поменяется?
— Мы пока посмотрим, как это работает и как сильно влияет на прослушивания. Но мы уже понимаем, что слушателей очень много. В своих планах мы исходим от статистики, а она уже показывает, где мы можем спокойно планировать концерты.
— Хорошо, вот пока в парадигме одного года. В прошлом были успешные релизы, а что в 2021-м?
— Большой альбом, очень взрослый по тексту и звуку. Раньше я двигался в альтернативе, а это будет русский рок, так как я сам вырос на Балабанове. У нас запланированы ещё большие клипы, но главное — альбом. Я сам не ожидал, то мы запишем такое. Раньше я делал всё сам, а сейчас у меня большая команда.. Слушай, я не хочу в**********, но это п*****.
— Русский рок? Но вот твой трек с Муккой, он…
— Попсовый.
— Да. И он словно бы в трендах того, что делают и другие.
— Так а зачем я его делал?
— И не мешает это ожидание?
— Мешает. Слушатели ждут от меня «Не киряй 2», «Демонов 2», а я пишу условно околоземфировский звук.
— И тебя это не парит?
— Парит, но новый альбом будет особенным. Больше на данный момент меня парит мой алкоголизм.
— А как ты вообще с этим работаешь? Терапия может быть?
— Один раз я лежал, а ещё капельницы. В том году их было штук 30.
— А как проходят эти амплитуды до срыва?
— Ты бросаешь пить, решаешь для себя больше не пить, ведь похмелье — это одно, а абстинентный синдром — совсем другое, это ад. Потом проходит 10 дней и ты такой: «а не выпить ли мне бутылочку пива?» И всё.
— Хорошо, вот ты с помощью работы дисциплинируешь себя. А много ли вдохновения в твоём алкоголизме?
— Самый длительный перерыв был три месяца. И за это время я не написал ни одной, сука, песни. Как только я начинаю пить, так сразу — у меня на телефоне скоро память закончится из-за всех этих заметок. Очень много вдохновения, когда я пьяный, конечно.
— Но как тогда быть, если с одной стороны ты хотел бы завязать, с другой — это твоя муза. Как ты видишь развязку всего этого?
— Ну, я умру где-то в 27. Может в 26 уже, через год. Но для начала я хочу собрать большие концерты. Ну а как? Развязка алкоголизма заканчивается смертью.
— А как ты находишь в себе силы оставаться трезвым? Может есть какие-то приёмы эскапизма?
— Я просто жду. Жду, когда забухаю снова. Я ставлю какую-то цель и для меня начинается испытание. На моем предстоящем альбоме есть песня «Стекло», которая описывает моё состояние.
— Возвращаясь к 27 годам и культу вокруг клуба. У тебя нет страха, что это надо заслужить? Что того, что ты сделал, всё ещё недостаточно?
— Когда я начал заниматься музыкой, мне было 13 лет, а с 2016-го я стал вкладывать в это каждый свой день. Я слишком много усилий сделал до, чтобы это п********* сейчас. Это никак не потеряется, мы уже сделали необходимые усилия, сейчас можно пожинать плоды. Я не хочу в**********, но я всё равно стану легендой, всё равно обо мне будут говорить много лет после моей смерти. Я сделал слишком крутой материал, чтобы о нём не говорили. В 27… Ну это как Курт, у нас с ним день рождения в один день. Это как Курт, он до 27 сделал Nevermind, In Utero и всё. Но человек стал легендой, о нём до сих пор говорят, его до сих пор слушают. Просто потому что в своё время он постарался.
— Насколько твоей легендарности поспособствует предстоящий альбом?
— Ты даже не представляешь — это возрождение жанра. Это не то, что новый звук. Это переработка старого, я постмодернист, я переработал всё, что было и сделал лучшее. Песни — просто пипец. Там нет ничего подросткового, никаких наркотиков, даже мата. Лучшее, что случалось в моей жизни, — наверно, это новый альбом. И его легендарность заключается в том, что никто так больше не пишет. Никто.
Всё, что самое х***** могло случиться в моей жизни, случилось за этот год, пока я писал альбом. В нём всё это передаётся.
— Насколько он личный?
— Он максимально личный. Я наизнанку вывернул душу и рассказал всё, что было, даже то, за что раньше было стыдно.
— Даты релиза пока нет, но можешь намекнуть, когда нам его ждать?
— Весной.
...
Хочу вот ещё что сказать: мне кажется, что секрета успеха я ещё не добился, кончено, но я верными шагами к нему иду. Я сейчас к музыкантам обращаюсь: пацаны, не пойте социальщину, не пойте про политику, не пойте ни о чем, кроме любви, потому что Иисус — это любовь. Я как католик, всегда об этом пел. Смысл нашей жизни, и в чём сила, брат, — в любви.
