Отцами-основателями панк-рока считаются The Sonics и The Stooges. Они ворвались в музыкальную (и не только) индустрию со своим взглядом на законы и правила. В Россию, а точнее в СССР, новая культура пришла спустя 10 лет после дебюта в Британии — первыми признанными панками СССР стали «Автоматические Удовлетворители» из Ленинграда. Как формировалась панк-культура в СССР и кого можно было называть панком, обсудили с Константином — участником сибирской панк-рок группы «Петр III».
Редакция
Панк-рок — это не просто музыка, а образ жизни. Суть одна, а подходы отличаются: даже на территории одной большой страны панк реализовывался по-разному. Например, сибирский панк часто выделяют из-за тонких отсылок на мировую культуру, а дальневосточный ассоциируют с Ником Рок-н-Роллом, который устраивал эпатажные перфомансы. Константин из группы «Петр III» наблюдал зарождение панка в Сибири и рассказал нам, кто такие настоящие панки и из чего они сделаны.
Материал написан на основе полуторачасовой беседы с Константином, мы сохранили его цитаты, оставив вместо вопросов лишь общие темы интервью.
Как развивался панк-рок и что это такое
Реальный панк как-то поселился в стране. Люди, не умеющие играть, без музыкального образования, хотели дух протеста выразить. Если почитаете «Википедию», панк возник где-то в Британии как музыкальное молодёжное явление.
В целом, если в историю человечества уйти (на 2000 лет назад), то всегда были такие шуты гороховые, которые никогда не соглашались с королём и с тем, что принято в обществе. Всю жизнь над этим насмехались. И если это принимало музыкальную форму, то, например, в виде частушек. Их пели на площадях, за них всегда наказывали. И вот эти «Y-минусы», как их называли, сидящие по тюрьмам за свои песенки, всегда были в истории.
А тут вдруг 1960-е… Когда западное послевоенное зажравшееся поколение получило в руки электричество и гитары, инструмент перестал быть будуарным и стал собирать стадионы, в Штатах появилась идеология «sex, drugs & Rock’n’roll», рос Вудсток, в 1972 году правительство впервые начало ставить штабы под контроль, потому что появилось знаменитое «Лето любви» в Сан-Франциско.
Представьте, в полях 300-400 тысяч человек, потом рождается 9000 детей без пап, и что-то надо с этим делать. Правительство как-то начало разгонять постепенно эту тусовку хиппи. Одни хватали в руки гитару, отращивали длинные волосы, и: «мама с папой — пока-пока. Вы — плохие, вы зарабатываете, у вас двухэтажные дома (но слава богу, вырастили, выкормили нас), а мы пошли тусоваться в поле: в одной руке гитара, в другой девушка, и больше ничего мне в жизни не надо!»
Но протест тоже раскалывался: одни орали «Крови надо! No Future!», слоганы панк-музыки — «Будущего нет», а другие: «Мир, гармония и власть цветов», «Давайте курить и изучать индийскую философию, медитировать и всё любить». В общем, это ни в одном государстве толком не прижилось бы, но в Штатах несколько лет была коммуна, подобное развивалось в каждой стране.
В России, оказалось, есть такие чуваки, которые берут гитару и что-то сочиняют, нечто протестное, пощёчина обществу. Как пример — Свин [группа «Автоматические Удовлетворители», СПб — прим. ред.] которому на концертах кричали: «Свин, покажи хохму!», а он смеялся и расстёгивал ширинку, показывая хохму.
Их сначала игнорировали, потом стали бороться. Вот взять Ника Рок-н-ролла [группа «Коба», Владивосток — прим. ред.]. Лишний раз ты его приведи в полицейский участок, составь протокол, а дальше что?
И вдруг возникает следующее поколение панков, которые с нами подхватывают. Как Юра Наумов (легенда нашего рока/блюза) рассказывал: «Меня сделал музыкантом постер Пола Маккартни с бас-гитарой на стене. Я вижу икону, живого Бога, это некий путь для меня в жизни. Я его выбрал, начал писать песни. Но мы сочиняли на английском. Мы пели “Битлз”».
И тут становится понятно, что на русском языке сочинять тоже можно. Эту дорожку всем открыл Майк Науменко [группа «Зоопарк», СПб — прим. ред.]. Он первый начал сочинять прикольные песни на хорошем русском. Майка притаскивали в Новосибирск. Юра Наумов с ним подружился, они играли на пару — Наумов-Науменко.
Юра начал сочинять на русском, и пошло-поехало. Оказалось, что он офигенный поэт. В 19 лет сочинил «Сказку о Карле» в Новосибирске в НЭТИ, которая до сих пор культовая. И другие, следом за Майком, начали на русском писать.
Кто-то уходил, как, например, Борис Гребенщиков [группа «Аквариум», СПб — прим. ред.]. В Москве прошёл первый, второй, третий фестиваль рока. И выяснилось, что московским рок-клубом рулят КГБшники. Якобы компартия, вместо того, чтобы разгонять поющих под гитары у каждого подъезда, решила их возглавить и дать возможность собираться, но под контролем. Когда вы власть и у вас где-то нарыв, лучше за ним присматривать.
А потом был знаменитый фестиваль в Тбилиси 1980 года. Грузия решила тоже зайти на этот путь свободы рок-н-ролла и показать свою молодёжь. И они пригласили из Москвы новичков, ещё не зазвездившихся, но уже на слуху — всё, что кассетное. Это культура такая была. Кстати, что вы знаете о термине «рок-н-ролл на костях»?
«Рок-н-ролл на костях»
С запада, из Варшавы, начали попадать в Россию самодельные пластинки. Этот аппарат нужно было купить, он нарезал на плёнке звук. Вы подключали на вход от магнитофона звук, и он резал не на плёнку, а на какой-то пластик, нужно было лишь пластмассу расходную найти. Но её либо было нужно постоянно покупать в Польше, что неудобно и дорого, либо её вообще не было, причём ни у кого. Тут оказалось, что идеально подходят под эти записи рентгеновские снимки, их надо было только у медиков добывать, подтасовывать и потом записывать. Это было в конце 1960-х в СССР. На этом рентгене распространяли битлов, Sex Pistols, панк-культуру. Вот такой термин — посмотришь на костях и на них же запишешь. Музыку слушали по подвалам, куда часто пускали только своих.
Мы эту эпоху не застали. Надо понимать, что это СССР, худсовет и запретная культура, которую в жизни никогда не выпустят на экран. Там самое фривольное — Алла Пугачева, которая могла что-то такое спеть.
И вдруг панкеры с гитарами и рок-концертами становятся модными. То там, то там кто-то организовывает выступления. Но вот представьте, мы делаем, а нет ни денег, ни аппаратуры. Вот сюда приходим — здесь какая-то группа играет, ну что они играли в «Поганке» [часть ТЦ в Академгородке — прим.ред.]? Они играли шансон тех времён, то есть для бандюганов, которые в те годы зарабатывали. Пока боссы здесь, нужно как-то развлекать публику, но когда все ушли, по ночам можно было что-то поиграть с ними, с такими музыкантами все любили дружить. У них барабаны, а ни у кого нет барабанов — это довольно дорогая установка, и если кто-то в неё вкладывался, то барабанщик становился на вес золота. К нему приходило пятнадцать гитаристов, и все просили поиграть с их составом, порепетировать.
Вот, например, Валера Фомин [группа «Пищевые отходы», Новосибирск — прим. ред] играл с двадцатью коллективами. А Аркаша Климкин с Егором Летовым и Янкой Дягилёвой играл [группа «Гражданская Оборона», Омск — прим. ред.]. Сейчас он большой босс и об этом периоде своей жизни говорить не любит.
Становление панка в Сибири
Я не знаю, как панк у нас появился. Наверное, в 1985-м, когда я уже в осознанную десятиклассную жизнь вошёл. Всё это уже было в развитии в Москве и Питере, а здесь, в Новосибирском Академгородке, оказалось, что тоже есть свои самородки. Мы сами в физмат-школе играли, у нас была группа. Были инструменты на сцене, закупленные для нужд ансамбля. Но, поскольку комсомол пошёл в упадок, им никто не занимался, мы взяли эти инструменты и играли на сцене вместо сессии, записывали альбом.
Когда мы поступили в универ на физфак и заселились в «пятёрку» [общежитие №5 при НГУ — прим. ред.], то вдруг увидели, что тут движняк происходит, какой-то фестиваль, даже бумажный баннер повесили — я схватил фотоаппарат (да и вообще, я был такой архивариус, во все годы снимал), а ребята получили просьбу — дать клавиши, которые нам предоставил Спивак [куратор Студенческого центра в универе и мероприятий, связанных с музыкой — прим. ред.]. Он притащил орган и оставил у нас комнате.
И вот наши друзья спустились к организаторам. Говорят:
«— У вас тут движ, рок-фестиваль?
— Да, да, да, идите, не мешайте…»
Как раз тогда в 1985-м я прямо в самую мякушку всего этого окунулся, потому что оказалось — это рок-фестиваль «Пятерка-85». Я на нём был лично от начала и до конца, потому что мы тогда уже очень интересовались музыкой. Это было впервые в истории Новосибирска на официальном уровне.
Там стоял магнитофон плёночный, на который всё это писали. Организаторы были из НЭТИ, и они притащили Максима Сливу [группа «Уран-235», Новосибирск — прим. ред.]. Уже тогда легенды, они в НЭТИ играли. Была группа «Путти», уже имеющая фанбазу, Саша Чиркин [группа «Путти», Новосибирск — прим. ред.] с Аркадием Климкиным уже активно выступали, Юра Наумов, который совершенно случайно приехал в Новосибирск оформить документы, сам родом из Екатеринбурга.
Отучился Наумов в мединституте, но вскоре уехал в Москву. Затем в Питере, с Костей Кинчевым [группа «Алиса», Москва — прим. ред.], наверное, 80-90 квартирных концертов дал. И тут случайно приезжает Новосибирск. Ему говорят: «Юра, у нас в Академгородке фестиваль!» Его хватают, притаскивают, и он исполнил одну инструментальную композицию и две песни. Потом эти плёнки ходили по рукам, и я тоже эти песни снял.
В армии я его песни пел, затем мы с Юрой лично познакомились. Он жил у меня дома здесь, в городке, пять раз. Я ему организовал пять концертов, дальше он уехал в Нью-Йорк, поселился там, а сейчас где-то по всей планете мотается. На связи с ним до сих пор. Но он не панк, у него даже в песне есть такая строчка:
«Я не умру от скромности, хотя я честный рокер,
хотя ошибочно считали, что я панк».
[Юрий Наумов — Отдавшим сердце рок-н-роллу — прим. ред.]
До этого рокеры с гитарами пытались вылазить куда-то. Был такой деятель — Сова, шил джинсы и сам играл, один раз профинансировал выступление у себя в ресторане, где-то в микрорайоне Шлюз. Собрались две-три рок-группы поиграть. Это было впервые в истории, когда они отметили, что в Новосибирске играли.
В 1990 году в ДК «Калейдоскоп» проходит рок-фестиваль Академгородка. Все понимают, что такое разрешено. Я иду туда тусоваться. Все группы — какие-то старшеклассники, никого не знаю. Мы уже студенты. Там были Womanowar, копия Manowar, а вот «Похоронное Бюро», оказывается, очень прикольные ребята, они тоже что-то интересное сочиняют. А я — архивариус. Садился с каждым в сторону, спрашивал о составе.
«Бомж», «Пищевые отходы» — ребята постарше, и мне с составом «Бомжа» повезло жить вместе. Вова Зюбин, один из лидеров группы, до сих пор работает в Институте автоматики. «Бомж» засветились в 1988 году на фестивале в Москве, так называемом «СыРоке».
Помню, Данилка Ершов и наши съездили на этот «СыРок — 88», вернулись и кучу всяких баек рассказывали. Например, как они в тусовке перед концертом сидят, видят, как кто-то гребень лаком уложить пытается перед выходом, а со стороны говорят: «Гребень лаком? Ты че, девочка-модница? Гребень пивом надо».
А за год до этого в Подмосковье сняли стадион, сделали страшный рок-фестиваль «Подольск — 87». Не официозный и большой, наоборот, провинциальных групп неизвестных позвали, было много явлений. Там впервые вылез «Калинов мост», «Бомж», и они произвели фурор как у нас тут, в Академе, так и подмосковном Подольске, на всю страну, и несли тексты интеллектуальные академгородковские.
Баланс между наукой и панком
На примере группы «Бомж»: Сережа и Женя «Джоник» (ныне покойный) учились на матфаке. «Джекл» защитил кандидатскую по математике, но он плохо кончил, в психбольнице.
Перед моим уходом в армию (в 1987-м) я впервые в Доме Учёных [учреждение СО РАН, концертный/выставочный зал Академгородка — прим.ред.] попал на концерт двух групп из НЭТИ, одни из выступающих — «Калинов мост». Сначала не понимали что от них можно было ждать, интернета-то не было. И так друзей поспрашиваешь, у кого есть плёнки. Тебе обещают, но ты ждёшь её два месяца.
Когда я служил в армии, в 1988-м в Академ впервые привезли «Несчастный случай». В 1989-м попытались Летова выставить, и J.M.K.E. [панков из Эстонии — прим. ред.]. С Егором не получилось, «Юность» [арт-резиденция Академгородка — прим. ред.] это категорически запретила, но какой-то концерт, на ступенях в универе вроде всё-таки прошёл.
Почему все были против Летова?
Тогда уже пошла какая-то волна. Милиция работает, они боятся, чтобы ничего эдакого не вышло. Если что-то выйдет, то по башке получат. Ну, если ты майор и командуешь правопорядком, с тебя спрос потом.
В 1990е в универе было много свободных, потом их стало всё меньше. А Летов приезжал, ему надо было здесь записаться. Он нашёл друга крутого — Даниила Ершова. Его отец — Юрий Ершов был ректором универа, а железный занавес же, никто не выездной. Учёные из Академгородка могут притащить своим сыновьям по пластиночке «Битлз», Данилке папа привёз Fender Stratocaster, гитару юбилейную, о которой за Уралом все мечтали хотя бы в руках подержать.
В СССР это было очень чётко: включаешь радио, там тебе вещают каждый день, каким ты должен быть, как учиться. Коммунизм и так далее. И телевизор тоже, но когда это всё выключаешь — есть народ, который на кухнях собирается и поёт Высоцкого. Александр Галич [советский поэт и бард — прим. ред.], который сюда приезжал, его тоже на телевизор никто не выпускал, но Галич — это не панк-рок. Почему? Потому что британский панк-рок зашёл и это была грязная музыка, грязные аккорды, «будущего нет», маты (разрешённые). У более образованных людей это всё немножко вызывает неприязнь, и в целом как-то расслаивает.
Как Сибирь выделялась
Москвичи сравнивать могли, от них и возник этот термин «сибирский панк». Нашим сибирякам было как-то далеко от этих культурологических терминов. Они просто играли, и тут приезжают какие-то московские заумные и говорят: «Вот у нас есть питерский рок, есть среднероссийский рок, а вот вы вот — сибирский». Они говорили, он более брутальный. То ли сибиряки какие-то грубые, то ли чуть более томные, то ли люди, живущие в деревнях, «лошадь на скаку остановят». Наверное, почувствовали, что в Сибири больше жёсткости, хлёсткости, прям наотмашь. Крови больше — так и говорили об этом. Но я бы не сказал, что Летов сильно кровавый, хоть и жёсткий. Он ревёт: «Убей в себе государство!», эта его фраза обошла весь Союз.
Там спорили, что ты слушаешь, и ты или мальчик воспитанный и пойдёшь в институт, или грязный и будешь жить как придётся. Ну и фраза: «а ты убил в себе государство?» всплывала часто. И все это осознавали, для многих было шоком культурным. Многие вели дискуссии.
Помню, днём или ночью кто-нибудь новую плёнку притащит. Садимся слушать, кому-то понравилось, кому-то не зашло — это нормально. Это сейчас миллионы материала. Тогда это были новые образы каждый раз. Едет «Наутилус» из Екатеринбурга, а что это? Свердловский рок.
Я бы посчитал, что всё-таки отличие панка от общепринятой культуры — протест во всём.
Панк-культура в самиздате
Сергей Гурьев мне звонил из Москвы, это журналист номер один рок-времён. Он создавал журнал под названием «Контркультура». У него было лучшее издание, самое глубокое, умное, с лучшими статьями периода самиздата 1960-1980х.
Когда на рок-фестивали приезжали не только музыканты и тусовка, но ещё и журналисты, все общались друг с другом. Например, Макс Немцов издавал во Владивостоке «ДВР» (это была крамольная аббревиатура. Такую республику пытались отколоть от России). Он сам был в универе, писал в газету университетскую, я ему отправлял статейки о наших новосибирских рок-фестивалях, он там их публиковал, писал, что над моим стилистическим выпендрёжем ржёт весь универ.
Сергей Гурьев приезжал сюда в Новосибирск, в Барнаул. Гостил также Бурлака, издававший в Питере журнал «Рокси». Приезжал Боря Суранов, ныне покойный, из Сыктывкара. Была такая группа, извините, «*уй забей», он в ней состоял. Барабанщик этой группы потом получил инвестицию от Олега Нестерова и стал Найком Борзовым, если знаете. Такой попсовик есть.
Так вот, журналисты друг друга находили, и, например, самым культовым было, когда человек наскрёб денег на то, чтобы он наваял на печатных машинках у друзей/где-то на работе у мамы, и в девяти экземплярах надолбил свой журнал. Перед рок-фестивалем он искал девять лучших людей, кому это можно вручить.
Настоящие панкеры — это кто?
Вот сейчас берём Данилку. Он не слушает законы, он в молодости был против чего-то, однако не мог это делать в открытую. Потому что папа — ректор, но, тем не менее, молодёжная жизнь в своей тусовке кипела. Приехал Егорка, поселился. Там анекдоты ходили, что мама утром приходит, а Данилка с Егоркой только-только откуда-то пришли, и она говорит: «Что сидите? Хоть бы за хлебом сходили». Дают в ладошку деньги, и они там прутся до Морского проспекта хлебу, молока, кефира купить. То есть Егор Летов идёт за кефиром, был какой-то официоз, была своя среда, в которой всё: свои термины и свои пароли.
А потом приходит волна британского. Телевизор её назвал «пост-панк». Это то, что породило очень много подражателей. Они причёсанные такие, самые красивые. Вылезли на сцену, оказалось, что это не тот грязный панк. Это в той же волне, но, когда ты причёсанный, старики говорят: «ой, не наши, не одни из нас».
Есть группа The Cure, до сих пор играет. Они, например, настолько зашли питерской тусовке, что все тогда сошлись во мнении: Цой — копия The Cure. Да, Цой стал великим, ну вот, наслушавшись «Кьюра», и начав эти мелодии просто сочинять и петь.
У кого родители дали хоть какое-то образование и кто читал с детства литературу запрещённую, тот знал, например, о Булгакове и Джойсе. Помню, у нас был историк новосибирского рока, и он проводил в НЭТИ, да и в нашем универе какие-то лекции. Когда вдруг появлялся баннер «Сегодня лекция о рок-н-ролле», народ приходил. Полная аудитория Мальцевская, все, раскрыв рот, слушали, а он вот рассказывал по сути про своих друзей.
И вот он тогда рассказал, что как-то раз Климкина [барабанщик группы «Гражданская оборона», Омск — прим. ред.] пытались терзать КГБшники. Оказалось, что у него родители художники. И он тут всю культуру знает. У папы и мамы мир очень глубок и продвинут. И с его арт-образованием было всё на порядок выше. Когда с тобой общаются люди, которые не знают кто такой Жванецкий, Чарли Чаплин, а ты знаешь, оказывается, что человек, который берёт гитару и играет панк-рок — не обязательно тупой — может, наоборот, от глубины? Я вот Янку упомянул, Летова упомянул, Ника Рок-н-ролла, без Свина невозможно говорить о русском панке.
В СССР панк-движение было результатом протеста и недовольства молодёжи, которое давало отпор политическому и социальному укладу общества. Однако, в каждом регионе СССР панк-культура приобрела свои уникальные черты, отражая местные особенности и вызывая разные реакции людей.
Например с Сибирью всегда ассоциировалась суровая жизнь. Отделённая от центральных областей СССР, она находилась вне основных культурных и музыкальных течений. Эта изоляция дала толчок к собственному музыкальному и культурному самовыражению, и сибирская молодёжь использовала панк-культуру как громкое заявление; Сибирь — не просто заснеженный далёкий край, здесь панк-культура росла как отдельный феномен, смелый и непокорный, интеллектуальный и лёгкий.
Сибирский андеграунд дополняет мир панк-культуры, а местные музыканты почётно зовутся легендами советского рока.
