23 мая на больших экранах появился блокбастер «Майор Гром: Игра» от Bubble Studios и «Кинопоиска» — продолжение истории о полицейском Игоре Громе. К своей роли вернётся не только Тихон Жизневский, но и Сергей Горошко в образе Сергея Разумовского. Актёр рассказал нам о новом фильме, своём отношении к рэп-баттлам и даже сочинил частушку.
Сергей Горошко прилетел из Вьетнама и уже на следующий день пришёл в офис 2х2. Пока мы пытали актёра о новом «Громе», он упомянул, что собирается на озвучку книги.
— Поедешь озвучивать книгу прямо после нас?
— Да. Для меня фотосессии и озвучка книг — самое сложное. Нужно очень долго сидеть на месте и читать текст.
— Сложно именно из-за неусидчивости?
— В случае с книгами — да. А вот на фотосессиях я тупо не знаю, что делать в кадре. Кино, концерты, тысячники — легко. Фотосъёмка для меня — зажим. Думаю, если бы я в порно снимался, мне не было бы так неловко, как на фотосессии.
— Поговорим о новом «Громе»! Насколько ты был знаком с сюжетом «Игры» перед работой над фильмом?
— Читал все комиксы, но до конца съёмок первой части. Потом мне прислали сценарий «Игры», сюжет которой основан на оригинальной истории, и я подумал: а зачем мне тогда обращаться к комиксу? Безусловно, там есть моменты из графической истории, но это не экранизация. Авторы очень круто поработали со сценарием, в том числе интегрировали персонажа из другой линейки — всё очень органично живёт. Единственное — весь комикс построен на Разумовском и Громе, а у нас совсем не так.
— Вам присылают комиксы перед съёмками?
— Раньше отправляли. Но чем мне поможет комикс о Юле Пчёлкиной или Диме Дубине на каникулах? Мне нравится творчество Bubble, но я не фанат комиксов. Никогда не любил всю эту гик-индустрию. Да, я обожаю творчество Marvel до конца «Мстителей». Всё, что началось дальше, — мракобесие, невозможно смотреть. Особенно «Стражи Галактики. Часть 3». Я даже в детстве комиксы не читал. Bubble делают крутые штуки. Помимо всей комиксной яркости, у них есть очень драматичные и жёсткие истории. На данный момент я прочитал всё, что хотел.
Варков
— Как меняется Разумовский в новом фильме?
— Основная линия Разумовского — как раз то, чего нет в комиксах. В фильме зрителю предстоит увидеть Сергея со слабой и незащищённой стороны.
— В комиксной «Игре» много насилия. Отражено ли это в фильме?
— Между фильмом и комиксом колоссальная разница в уровне жестокости, всё-таки это два самостоятельных произведения. Даже в первой ленте. В «Игре» тактика сохраняется.
— Ты принял участие в сериале «Калимба». Расскажи, как попал в проект.
— Это был обычный кастинг. Единственное, мы уже были знакомы с режиссёром Нурбеком Эгеном. Вижу 2х2 и Нурбека Эгена — говорю «да». Это человек, на пробах которого я рос. Познакомился с ним ещё до первого курса. Очень его люблю.
— Чем тебя зацепил сценарий «Калимбы»?
— В самом начале перед нами обычный эксперимент: много красивых и странных людей засунули в одно место. А потом всё это выливается в мерзость. Режиссёр снял сразу два сериала — историю участников эксперимента и расследование. Даже по жанру это два разных проекта. Мы об этом часто шутили. Два мира, которые лишь в конце пересекаются.
— Ты читаешь сценарии полностью или только свою часть?
— Читаю полностью, только если меня утвердили в проект. Перед пробами всё максимально диагонально, чтобы понимать контекст происходящего и линию персонажа. Но когда мы выходим в работу, текст обязательно должен быть прочитан полностью. Ни один и не два раза. Целиком. Например, мой персонаж в «Калимбе» не знает ничего о расследовании, потому что не имеет к нему никакого отношения. Но мне, как артисту, важно знать, что происходит вокруг.
— Смотришь проекты с собой после премьеры?
— Нет. Только если это показ на премьерах или полные метры.
— Почему?
— Не люблю себя.
— Получается ли, не пересматривая проекты с собой, понять, что делаешь не так?
— Я не могу понять, что делаю не так, даже когда смотрю плейбэк. Это очень тонкие моменты, в которых всё же виднее зрителю. Всегда есть мысль «Наверно, нужно было сделать иначе», но какая теперь разница? Проект уже вышел. Это не будет иметь отношения к следующему персонажу. Я могу взять из прошлой работы лишь физические свойства — например, сбросить щёки. Остальное не поможет в случае другого сценария, партнёра, героя и режиссёра. Так что с рабочей точки зрения я не очень понимаю, зачем мне смотреть свои же работы. С другой стороны, есть очень хорошая фраза: «С х** ли должно нравится им, если это не нравится тебе?» А вот так бывает! Мне много не нравится того, что заходит другим. На себя я смотреть не заинтересован. В основном наблюдаю за коллегами.
— Но «Майора Грома» ты смотрел?
— Раз 10 — точно. То с мамой посмотришь, то на премьеры по городам съездишь, то по работе включишь. Иногда немного выпьем с друзьями — они врубают «Грома». Но это тоже не назовёшь просмотром. Сидишь, скрючившись, и наблюдаешь за реакциями.
— У тебя есть рабочая сторона?
— Левая.
— Для тебя в кино действует принцип «я встану только рабочей стороной»?
— Можно так сделать, но подобное в основном говорится в шутку. Режиссёр с оператором сами решают, как им выгоднее. Я знаю истории, когда большие артисты говорят: «Это моя рабочая сторона, пошли нафиг». Есть такие люди. Но я пока этим не занимаюсь: всё-таки 26 лет. Искренне верю в свою пропорциональность, но иногда вижу, что всё-таки рабочая сторона существует. На самом деле, меня не сильно волнует, как я выгляжу в кадре. Меня больше интересует суть и наполнение того, что делаю. Я никогда не смотрю плейбэк и полностью отдаюсь на суд режиссёра. Можно сказать, спихиваю на него ответственность.
— Кто ответственен за фильм — режиссёр или вся команда?
— Все. Ты всё равно отвечаешь за личную подготовку: как выглядит твоё тело, лицо, текст, понимание сценария.
— Как проходила подготовка к роли Елисея в «Калимбе»?
— Вообще никак! Перед нами говнюк, который совершил большую ошибку. Изначально по сценарию это был человек, который пришёл в дом Бондарчука увеличивать содеянное, типа «Мне настолько насрать, что я приду и ещё сильнее буду говнюком». Но я до последнего боролся, чтобы он пришёл из любви. Прикол в том, что, когда внутри просыпается животный страх, становится плевать на любовь. Единственное желание — выжить. В моём исполнении Елисей всё равно говнюк, но его можно понять.
Иногда ты натворил фигни в баре, а это попало в сеть. Думаешь: «Блин, ну что за говно. Как так?» Я знаю очень мало людей, у которых не случалось «истории» в баре или фигни, за которую впоследствии стыдно. Просто кто-то попадает на камеры, кто-то — нет. С одной стороны, ты это понимаешь, с другой — нет. То же и с Елисеем. Он сделал очень плохую вещь, попытался искупить вину, но попал туда, где дело уже не в том, кто прав или виноват.
— Где проходили съёмки?
— В Питере. Мы работали в полностью построенном павильоне — это очень реалистичная декорация. Помню, что-то снимали, а я уснул на диване в зале. Проснулся, а вокруг абсолютная тишина. И буквально на одну секунду появилась мысль Елисея, будто всё происходит взаправду. Вот ради этого и существуют художники по декорациям. Просто экстаз!
Ещё одна гениальная фишка «Калимбы» — дубли на скрытые камеры. Сцены были огромные, и они игрались подряд по восемь-десять раз. По пять-шесть минут без стопа! Уходит вся площадка, остаются только артисты в декорациях. Нет ни намёка, что это нереально. Ни одного. И это фантастическое ощущение! Ты в моменте начинаешь верить в эту жуть. Оказываешь в том мире на миллисекунду. Но эти миллисекунды и есть то, ради чего я в этой профессии. На этих скрытых камерах мы самые правдивые.
— Нурбек устроил вам эксперимент!
— Это действительно было похоже на эксперимент. Как минимум над собой. Но я очень впечатлительный, у меня душа нараспашку. Возможно, не все чувствовали то же самое.
— У сериала очень высокий уровень ожидания.
— Безусловно, но название… Ну что, посмотрел вчера «Калимбу»? Причём многие даже не знают, что это музыкальный инструмент. Капибара какая-то… Сомнительно, но окей! Прямо как с моей фамилией... Никогда не мог поверить, что можно стать популярным с фамилией Горошко. Получилось же? Может, и с «Калимбой» так будет.
Алина Кувшинникова
— Осмелился бы ты на подобный эксперимент в реальной жизни?
— Нет. Хотя все эти социальные эксперименты напоминают мне квесты. Если это такой же формат, и действительно в любой момент можно выйти, то возможно. Я ведь работал в индустрии квестов два года, пугал людей за деньги. Как раз крик птеродактиля пришёл оттуда. Поначалу я совсем не умел кричать, делал только «Бу!», меня из-за этого прозвали Бугименом. Начальник очень злился и как-то сказал: «Через три часа начнётся игра, если не научишься кричать, тебя уволят». Научился. Стресс — очень хороший мотиватор.
— Ты не только актёр и музыкант, но ещё и баттл-рэпер. Как оказался в этой сфере?
— Обожаю баттлы! Считаю, что это самая недооценённая индустрия в России на данный момент. Они, конечно, собирают миллионы просмотров. Но мне кажется, их может быть гораздо больше. Исполнитель ОТТО, поэт Никита Мастяк, Дима Шумм и Грязный Рамирес — очень много крутых людей. Обожаю использование русского языка как мелодичности под биты. Это хорошо раскрывает потенциал созвучий.
— При этом тебе не хочется уйти в рэп?
— Нет. Хотя недавно мы с ОТТО написали трек с рэпчиком. У меня только в детстве было разделение на жанры. Мы с ребятами дрались, будто рэпер против рокера. Причём я был рэпером. Потом это прошло, и я понял, что и то и то — крутое.
— Нормально ли ты реагируешь на критику в этой сфере?
— Смотря на что. Например, мой последний баттл на «Кубке» — это отвратительно. Я был больной, задыхался, слетал с бита. Это очень плохая история, но даже за неё мне давали респекты. Сейчас вышел баттл со Smoke, где у него хорошая строчка: «Я уже не понимаю, кем здесь быть, чтобы тебя не хвалили». Это действительно так. Самое странное, что очень культурные, воспитанные и приятные люди оказались баттл-рэперами. Добрыми и адекватными. Не все, конечно. Там есть психи. Но в основном ноль токсика, со всеми приятно поговорить. Крутые ребята! Интересно, что на баттлах всегда запоминаются косяки. Чем страннее что-то, тем больше к нему будет интереса. Такое у нас время.
— Сколько нужно готовиться к баттлу?
— У всех по-разному. Кто-то за два дня текст пишет. Мне нужно больше времени. На том же «Кубке» я совершил большую ошибку — почти не готовился. За три или четыре дня до мероприятия написал текст, а потом меня свалила болезнь. Это и привело к провалу. Кто-то вообще пишет месяц. Тут главное сесть и навалить биты.
— Но перед этим ведь нужно изучить биографию оппонента?
— Необязательно, можно высосать из пальца. Естественно, лучше всего заходят панчи, связанные с реальными фактами. Некоторые ребята прям копают инфу, выискивают косяки прошлого, пишут корешам и родителям. А бывает, что история создана на основе двух видосов.
— Обидно, когда во время баттла тебя начинают жёстко гасить?
— Если крутые панчи, то вообще не обидно. Бывают баттлы, построенные исключительно на агрессии, но сегодня это редкое явление. Скорее, люди просто скиллами меряются и всё. Никто не обижается. Мы потом все дружно идём пить. Это не токсичный круг.
Концерты, съёмки и баттлы — совершенно разные по энергетике. Ты в кругу людей, между вами минимальное расстояние — это своего рода гладиаторский бой. Я хочу популяризировать рэп-баттлы!
— Знаю, что ты ещё стримишь.
— Да! Почему-то все баттл-рэперы занимаются стримингом. Кстати, мы с ОТТО на стриме придумали формат квартирника и забабахали его за три дня. Вот уже штук пять сделали. Самое главное, что у нас нет разделения на сцену и зрительный зал. Мы в любой момент можем что-то сыграть, потом пойти поесть, сфоткаться. Всё на абсолютном релаксе. Будет два человека, мы всё равно сыграем. Хоть для одного. Это спокойный формат.
— Хотел бы сыграть какого-то музыканта?
— Нет. Но если пришлют сценарий — посмотрю.
— Петь будешь сам?
— Конечно.
— Что выберешь: историю о вымышленном музыканте или байопик?
— Самое сложное в нашей профессии — играть ещё живых людей. Это титанический труд, особенно если этот человек присутствует на площадке. Он ведь наверняка постоянно будет вносить коррективы. Но я готов ко всему.
— Придумаешь частушку напоследок?
— Какую?
— О 2х2!
— 2х2 — мой телеканал. Всесвятский 2х2, даже не переключал!
