20 января состоялась цифровая премьера фильма «Пропавшая без вести» (Missing) — скринлайф-триллера о девушке, чья мать пропала, и дочь пытается найти её, используя интернет и современные технологии. Спродюсированный Тимуром Бекмамбетовым фильм получил очень положительные оценки критиков и зрителей, но по-прежнему хватает скептически настроенных людей, считающих, что скринлайф — это что-то, как минимум, странное, а то и вовсе плохое. Кинокритик Иван Афанасьев, большой фанат такого киноформата, рассказывает об особенностях и преимуществах фильмов, действие которых происходит на чужом десктопе.
Как известно, кинематограф популяризировали (не изобрели!) братья Люмьеры. Среди фильмов, показанных на первом платном киносеансе в истории, 28 декабря 1895 года в кафе дома №14, был «Завтрак младенца»: один из братьев, Огюст Люмьер, кормит ребёнка с ложечки на веранде своего дома. Ничего особенного, но все были в шоке. Не от сюжета, а от того, что за спиной людей… шевелилась листва. Дело в том, что кинетоскоп Томаса Эдисона (изобретателя кино как технологии, но не как искусства) был коробкой, в которой демонстрировались фильмы, и подразумевал просмотр в глазок одним человеком. И это не слишком кого-то удивляло — ну мало что там внутри этой коробки происходит, фокус-покус. В то время как «синематограф» Люмьеров (так назывался сам аппарат) транслировал изображение из «коробки» с плёнкой прямо на экран. Для зрителей, которые видели плоские, довольно примитивные фильмы Эдисона, снятые в «Чёрной Марии» (нет, «Ван Пис» тут ни при чём — так назывался первый кинопавильон), узреть натуру было революцией большей, чем сам факт существования кино. Вау, это не декорации, тут всё по-настоящему!
Это простейший пример, как технологиям порой нужно немного (или всё же много) времени, чтобы «настояться». От движущихся картинок кино перешло к звуку, затем — к полноценному цвету, к широкоэкранному формату, и так далее. Неудивительно, что в эпоху доступных гаджетов, когда наравне с полноценной реальностью появилась ещё одна — виртуальная, кино закономерно сместило ракурс на эту часть нашей жизни. И, на самом деле, то, что мы сейчас зовём «скринлайфом» (категория фильмов, в которых значительная часть действия разворачивается на экранах электронных устройств), появилось в зачаточном варианте гораздо раньше, чем кажется. По сути ведь, скринлайф — это, в первую очередь, история об «экране внутри экрана»: телефона, компьютера или, как вариант, камеры, существующей не в закадровом пространстве, а непосредственно внутри самого фильма.
Понятно, да, к чему веду? Знаменитый found footage, жанр, который страшно бесил в 2000-х, зародился ещё в 1980-м, когда впервые был показан «Ад каннибалов» Руджеро Деодато: мы как бы смотрели за историей бедных документалистов, сожранных людоедами, их же глазами, только вместо глаз — камера. Следующий триумф случился спустя 20 лет в самой первой «Ведьме из Блэр», а закрепил успех «Паранормальное явление» в 2007 году. Помните, какой после этого случился всплеск популярности псевдодокументальных хорроров, которые фиксировали реальность не только через камеру, но и через другие ипостаси «третьего глаза» в мире фильма (например, камеры наблюдения в «Четвёртом виде»). Помните вот это «да как же задолбала эта трясущаяся камера, которая снимает непонятно что»? Тем не менее, имитация любительской съёмки нашла своё место в кино — а также стала предтечей скринлайфа, который ни что иное, как… скажем так, отсутствие съёмки при её номинальном наличии. Да, как хлеб без хлеба в недавнем «Меню» с Рэйфом Файнсом.
Лена Николаева
И кто-то скажет, что подобный формат — это не кино. Ну почему же нет: вот вы сидите, смотрите движущиеся картинки, в них есть сюжет, внутренняя драматургия, специфические художественные средства, с помощью которых всё это показывается. Есть даже, простите, актёрская игра (воу!) — не будь её, сама идея скринлайфа как искусства, имитирующего жизнь на экране компьютера, дискредитировала бы себя, как когда-то «фильм» «Взломать блогеров» от создателя же скринлайфа Тимура Бекмамбетова. Чем, допустим, какой-нибудь «Убрать из друзей» отличается от условного «Астрала»? Только тем, что дичь творится на виртуальных экранах внутри самого фильма, а часть сюжета подаётся через сообщения в чатах и мессенджерах — кто-то скажет, что это и есть «не кино», аргументируя тем, что кино надо смотреть, а не читать!
Постойте, но когда при просмотре, например, «Социальную сети» Финчера, вы же не станете отрицать, что там тоже немалая часть сюжета завязана на том, что происходит непосредственно в соцсетях? И что же, выходит, в какие-то моменты это, безусловно, великое кино перестаёт быть, собственно, кино? Конечно, нет — оно лишь демонстрирует, что часть нашей жизни давным-давно перекочевала на экраны компьютеров и смартфонов. Скринлайф-фильмы просто выворачивают привычный мир наизнанку: та самая «часть жизни» превращается в саму жизнь, а то, что было реальностью, становится своего рода декорацией ко всему остальному. Звучит жутковато? Но ведь отчасти так оно и есть: попробуйте сейчас представить кино, в котором современные городские люди вообще не пользуются гаджетами. Невозможно, правда? Ну зачем тогда отрицать, что параллельная реальность уже давным-давно стала обычной и привычным элементом жизни?
А кино — это и есть жизнь. И скринлайф просто фиксирует этот аспект. Окей, с этим разобрались, скажете вы. А как же художественность? В кинематографе существует огромное количество разнообразных приёмов усиления выразительности — специфические ракурсы съёмки, монтажные фокусы, драматургические выкрутасы вроде флэшбеков, флэшфорвардов и прочих «флэшей». Что отличает скринлайф-кино от простой фиксации происходящего на экране? Для ответа возьмём простейший пример: в 2020 году, во время ковидной самоизоляции, режиссёр Роб Сэвадж решил снять полноценный хоррор при помощи видеосервиса Zoom. Так получился великолепный «Хост», он же «Астрал. Онлайн» в нашем прокате: группа друзей собираются для шуточного сеанса виртуального экзорцизма и призывают настоящих духов. Этот фильм использовал мультиэкранность на полную катушку: например, в момент, когда на одном из экранов конференции тихонько происходит лютая дичь, зритель замечает это не сразу, а то и не замечает вовсе, потому что в этот момент смотрит на говорящего, выведенного на первый план.
Иван Афанасьев
И чем это не художественный приём? Я бы привёл ещё несколько примеров оттуда же, но это чревато спойлерами — просто посмотрите и удивитесь, как круто можно сделать, сидя дома и разыгрывая кино во время простого сеанса видеосвязи. И этот пример, кстати, хорош ещё и тем, что тогда, в 2020-м, виртуальная реальность действительно стала для многих единственным миром за пределами собственной квартиры. И скринлайф-фильмы старались этот момент зафиксировать — как, например, в шедевральном фильме «Уроки испанского» о мужчине, потерявшем во время карантина у близкого человека, который находит утешение в занятиях по видеосвязи с учительницей испанского языка. Посмотрите — это фильм, снять который, на самом деле, может вообще любой человек, у которого есть друг и два телефона/ноутбука. Рамки экранов становятся пространством, в котором двое одиноких людей становятся ближе, находясь при этом за много километров друг от друга — и это просто душераздирающе красивая метафора.
Окей, а что с классическим скринлайфом, с экранами соцсетей, набором сообщений и прочими «некиношными» фишками? Пожалуйста — возьмём, например, «Профайл» Тимура Бекмамбетова, о журналистке, которая пытается втереться в доверие лидеру исламистов. Весь сюжет строится на том, что она посредством хитростей, поддельных аккаунтов и фейковых фото «влюбляет» в себя террориста, но постепенно, как можно догадаться, сама начинает проникаться к нему симпатией. И надо сказать, что у дуэта Валин Кэйн и Шазада Латифа неплохо получается разыграть этот сюжет, которому, увы, с одним лишь видеоматериалом не хватило бы глубины и убедительности. В арсенал идут специфические средства скринлайфа: например, имитация процесса набора сообщений в соцсетях. Мы видим, как героиня набирает, например, фразу «Я тебя люблю» (то, что она думает на самом деле), а затем исправляет на «Я тебя очень жду».
Разве это не пример тех самых «выразительных средств», которые за пределами скринлайф-формата возможны лишь в виде самых примитивных способов? Например, героиня могла бы проговорить то, что думает, а потом себя поправить — или, ещё хуже, озвучить мысль за кадром, чтобы зритель уж точно почувствовал себя ребёнком, которому всё разжёвывают. Да что там — скринлайф добавляет столько нового к привычному нам кинематографу, что впору говорить именно о драматургической революции, а не технической: порой достаточно просто показать рабочей стол, или, допустим, плейлист героя, чтобы нам многое о нём стало понятно. Голь на выдумки хитра, кто ж спорит — скринлайф родился из желания сделать что-то крутое при помощи простейших, но эффективных средств. При этом достаточно зрительское (посмотрите «Профайл» или «Поиск» и скажите, что не смотрели с интересом) и динамичное — тот случай, когда вождение героя курсором по экрану способно создать саспенс лучше, чем любой хоррор-слоубёрнер.
Если же и это всё вас не убедило в том, что скринлайф — это настоящее кино, то просто возьмите и посмотрите фильмы и сериалы из вот этого списка, и после перечитайте текст ещё раз — если понадобится. Некоторые я уже называл, некоторые нет, поехали:
- «Влюблённый Тома» (2000, реж. Пьер-Поль Рендер);
- «Смерть в сети» (2013, реж. Захари Донохью);
- «Убрать из друзей» (2014, реж. Леван Габриадзе);
- «Лицом к лицу» (2016, реж. Мэттью Торонто);
- «Профайл» (2018, реж. Тимур Бекмамбетов);
- «Поиск» (2018, реж. Аниш Чаганти);
- «Астрал. Онлайн» (2020, реж. Роб Сэвадж);
- «Скоро увидимся» (2020, реж. Махеш Нараян);
- «Отрыв» (2020, реж. Юджин Котляренко);
- «Постановка» (2020 — 2022, реж. Саймон Эванс);
- «Уроки испанского» (2021, реж. Натали Моралес);
- «Я иду играть» (2021, реж. Анна Зайцева).
