Привет всем подптеньчикам 2х2 от Саши Горчилина — актёра, режиссёра, фаната «Наруто» и просто приятного парня, который давно не появлялся в инфополе. Мы поймали Горча среди суеты его новых спектаклей — поговорили о поп-культуре и жизни, а ещё устроили экзамен на знание упомянутого тайтла, разделив интервью на два текста. Перед вами первый, так что читаем!
Алина Кувшинникова
— Тебя давно не было в инфополе. Расскажи, чем занимаешься.
— Выращиваю авокадо.
— Раньше ведь были лимоны.
— Они умерли. Завелась тля и всё испортила. Но у меня до сих пор лежат какие-то косточки, проращиваются. Кстати, авокадо — суперская штука. Его можно не трогать — само по себе растёт. У меня как-то один загнил, я его уже мысленно похоронил, а он всё равно выжил. Причём два месяца умирал, а потом неожиданно дал новые ростки. Я был очень рад!
Ещё начал изучать парки Москвы — посвятил этому весь конец лета и начало осени. И они обалденные! Здорово в 30 лет открыть для себя что-то новое, притом что я всю жизнь провёл в этом городе. Ранее мне не был свойственен променадный флоу. А тут мы с подругой Настей Лебедевой стали выбирать парки и ездить туда. И это очень крутое открытие для меня. Филёвский парк, Тимирязевский лес — я вообще прифигел, что Тимирязево — это две станции от «Цветного бульвара», а там уже дачные посёлки стоят и лес. Правда, он очень неприятный, какой-то страшный. Будто в нём маньяки…
— Назовёшь топ-3 парка Москвы?
— Ботанический сад, Филёвский парк и Нескучный сад.
— В Нескучном много белочек!
— Как раз вчера туда зашёл, хотел покормить белочек, чтобы как-то побороться с депрессией, и купил миндаль.
— Им ведь нельзя миндаль…
— Об этом и речь! Я уже открыл пачку со словами: «Белочка-красавица, иди скорей сюда». Но вдруг решил подойти к информационной табличке, которая гласила: «Фундук и грецкий орех — можно. Миндаль — яд». Причём другие продукты, которыми нельзя кормить, были просто перечислены через запятую. Но именно напротив миндаля стояло слово «яд» с восклицательным знаком. Собственно, в каком настроении пришёл, в таком и ушёл.
Ещё читаю книжки, прохожу сценарный интенсив, где нужно написать сериал. Хотя я никогда не хотел заниматься сериалами... Но учиться прикольно! Что ещё делаю? Сожалею о прошлом. Надеюсь на хорошее будущее. Смотрю в окно. В плойку иногда играю.
— Во что играешь?
— Недавно прошёл Sekiro от Хидэтаки Миядзаки. Это одна из тех хардкорных игр, про которые сначала думаешь «что это за треш», а потом резко подсаживаешься. Ты не можешь слезть с этих игр, потому что тебя постоянно убивают и гасят. Игра полностью обнуляется. Нет такого, что ты где-то сохранился и пошёл дальше. Все достижения пропадают. Но когда ты спустя 200 попыток проходишь какого-то босса, на тебя снисходит условное озарение. Это крутая схема подсаживания на крючок, после которой ты уже не можешь играть в обычные игры. Ну, только если сюжет хороший, чтобы посмотреть его, как кино.
Филипп Гарсиа
— Какие ещё игры нравятся?
— Две части The Last of Us. Кстати, первую даже озвучивал. Вообще, я немало компьютерных игр озвучил, некоторые из них даже не вспомню сейчас. И могу сказать, что работать над этим очень забавно. В The Last of Us говорил за второстепенного персонажа Сэма — мальчика, с которым главные герои встретились по пути к «Цикадам».
— Я так и не доиграла в The Last of Us. Не могла пройти мимо щелкунов…
— Ты что, это ведь шедевр! Найми репетитора! Помню, появление игры произвело переворот среди масс. Я встречал людей, которые не похожи на фанатов игр, но почему-то всё равно разбираются в этом. На каких-то съёмках взрослые дядьки-продюсеры обсуждали The Last of Us. Она проникла в мир искусства. С точки зрения кинематографа, сюжетостроения и сценария — это искусная работа. Вторая часть тоже суперская, хоть и отличается от первой.
Арина Пырина
Заметил, что все мои приставки появлялись из-за Mortal Kombat. Понятно, что это ностальгия, но каждая плойка была приурочена к выходу новой части. Так что точно внесу игру в свой топ. God of War — тоже добавим. Но видишь, разработчики The Last of Us задали планку, и остальные начали у них чуть-чуть подворовывать, меняя обстоятельства и персонажей. В The Last of Us — взрослый мужчина и маленькая девочка, а в God of War — бог войны и его сын. Но там в любом случае хороший сеттинг и прикольное обращение с мифами. Ну и все японские соулслайкные игры люблю, одним словом — соулсы.
Я часто смотрю игровые новости перед сном, чтобы разгрузить мозг. Ещё что-нибудь про космос, квантовую механику и измерения. Такое у меня guilty pleasure!
— Что насчёт музыкальных предпочтений? Какие треки слушаешь?
— Всё случается рандомно. Может, какую-то академическую современную музыку. Техно больше не слушаю, рэпер из меня никудышный — это всё чуть-чуть не про меня. Периодически включаю Васю Михайлова, который «Бомба-Октябрь». Он выпустил очередной альбом, весь пронизанный цитатами и грустью. Я за него очень рад. Вася сумел вырваться из актёрского круга и всё-таки стать музыкантом, как и хотел. Он когда-то заметил, что существует каста актёров, которые типа музыканты, но к ним всё равно относишься с ухмылкой. Музыка тут выступает хобби. А Вася очень удачно переформатировался — талантливый человек.
— Мы с тобой встретились, чтобы поговорить о поп-культуре. Каково твоё отношение к этому явлению?
— Я уже не понимаю, что такое поп-культура. Она поглотила в себя всех маргиналов и протестное движение. Всё стало прилизанным и пустым. Проблема в том, что сейчас всё вокруг — поп-культура. Где андеграунд, который не входит в неё? Поп-культура подмяла под себя всё. Все пытаются распиариться, сделать себе рекламу и всякие телеграм-каналы.
— Твой телеграм-канал — андеграундный или поп-культурный?
— А я уже не знаю. Мне сначала было интересно, а сейчас не особо понятно, куда я посредством него иду.
— Театр — это поп-культура или нет?
— Нет, это какая-то нишевая штука для трёх калек.
— А Shortparis — тоже поп-культура?
— Да, потому что людей на концерте дофига.
— Но ведь в «Гоголь-Центре» тоже всегда были раскуплены места. Тогда мы можем сравнить его с концертом Shortparis и сказать, что театр — поп-культура.
— Абсолютно точно. «Гоголь-Центр» никогда и не претендовал на андеграунд. Все места были раскуплены теми же тремя калеками. Понятно, что мы привлекли новую аудиторию и прочее, но всё равно театр был и остаётся нишевой штукой, которой интересуется замкнутый круг людей, причём довольно небольшой. Относительно других площадок «Гоголь-Центр» был популярнее в силу контента. С этим никто не спорит. Но поп-культура это или нет — не знаю. Возможно.
У меня оценочное суждение о поп-культуре, основанное на моих детских убеждениях. Я всё принимаю и никого не осуждаю. Мне даже нравятся многие персонажи. Я по инерции сначала отвергал Моргенштерна*. Но потом, оценив его как артиста и объект перформанса, поменял мнение. Он делает клёвые штуки. Я не оцениваю его как музыканта, а принимаю как персонажа. И на этом моменте из меня уходит мой дед. Я рад.
А Shortparis помню с тех времён, когда они ещё не были известными. Когда у них было два клипа, снятых на мыльницу. В то время кастинг-директор предлагал мне посмотреть их на роли в кино. Но там что-то не совпало. Потом их привели на фильм «Лето». После этого всё и началось. Ребята сняли клип «Страшно». И как-то быстренько у них началась светская жизнь с дикой популярностью. Савва Савельев делал с ними открытие Театра на Таганке, Максим Диденко организовывал им концерт. Летом 2023-го я ходил на их выступление, где было условно шесть тысяч человек. Я столько людей мало где видел.
Сейчас, наверное, не имеет смысла отделять кого-то от поп-культуры. Я всё пытаюсь вспомнить молодость, где были субкультуры, когда что-то считалось позорным и ты этим брезговал. Сегодня все точки зрения будто сконцентрировались на чём-то одном. Всё пытается быть популярным и имеет на это право. Популярность дарит ощущение, что ты можешь зажить по-другому — огромный отпечаток накладывает культура денег. Вдобавок ко всему, кто не хочет быть услышанным? Просто не не нужно думать о поп-культуре, как о попсе. У меня, например, сразу срабатывает паттерн из двухтысячных. «Гоголь-Центр» и Shortparis — безусловно, поп-культура. И 2х2, кстати, тоже.
— Смотрел когда-нибудь 2х2?
— Во времена института засыпал под 2х2. Ставил таймер на телевизоре и отрубался. Смотрел «Пол-литровую мышь» — крутой проект. Я Глаз из Глазго с улицы Глазной! Ещё видел «Харви Бёрдмана».
— В одном из интервью ты сказал, что ситкомы способствуют деградации общества. А что насчёт «Наруто»?
— «Наруто» — неординарный тайтл, местами легко рассказывающий о сложных переживаниях и чувствах. Аниме находит более глубинную связь со зрителем, чем поставленный на поток и снятый в картонных декорациях ситком, созданный только для того, чтобы забить эфир. Мультсериал о ниндзя что-то вскрывает внутри тебя.
Я с детства не был восхищён феноменом телевидения. Не было такого, чтобы я очень хотел туда попасть. Даже когда я в нём оказался, никакого восхищения по типу «о, я в телевизоре» не возникло. В то время подобное казалось мне стыдным.
— Сейчас твоё отношение к ситкомам осталось прежним или всё же изменилось?
— С годами, совершив ряд ошибок в жизни, ты меняешь мнение о чём-то. Молодости свойственно острое чувство протеста. В 20 лет я раскидывался факами налево и направо и обсирал всех подряд. Сейчас же я не обвиняю себя в неправоте, но при этом понимаю, что в молодости в тебе всё кипит. У тебя обострены чувства протеста и несправедливости, потому что в жизни ещё многое не случилось. Ты ещё не понимаешь, сколько всего приходится преодолевать на пути. Да, мне не стали ближе какие-то вещи, но чувство понимания всё же появилось. Что-то тебе может нравиться, что-то — нет. Важно лишь осознание, что люди над этим работали.
— Какие ситкомы ты смотрел?
— Вынужденно смотрел «Ханну Монтану», потому что озвучивал. Это опыт, но мне не нравилась эксплуатация детского труда за три копейки. И когда я один раз заикнулся о повышении зарплаты, мне ответили: «Ты что? Делай людям добро, оно тебе и вернётся». И так всю жизнь.
«Друзья» и «Офис» — не моё. Я не отрицаю того, что это может затягивать. Наверно, надо сесть и попробовать посмотреть, но пока руки не доходят. Кстати, только недавно «Игру престолов» увидел. Я не был против этого сериала, но при этом смотреть почему-то не хотелось. Проект же уже довольно древний. Мне кажется, когда он начался, я ещё маленьким был. Помню, по телевизору даже что-то показывали. В воспоминаниях мне казалось, что это очень дешёвый и плохой сериал. Я сел и офигел от того, как это дорого-богато и с большим умом сделано. Не могу сказать, что меня прям зацепили интриги — со стула не подскакивал. Но Питер Динклэйдж и другие второстепенные персонажи влюбили в себя. Кстати, линия Пса и Арьи — тоже что-то из The Last of Us. Когда две противоположности так трогательно сходятся друг с другом.
Артём Нечаев
— Что ещё из сериалов посмотрел за последнее время?
— Сейчас смотрю «Будет больно» об акушере-гинекологе — довольно неплохо. Главный герой — Бен Уишоу, с которым мы играли в эпизоде «Эдички» Серебренникова. Бен как раз исполняет Лимонова. Он очень похож!
Я в принципе посмотрел много сериалов за последнее время, но именно первых серий — из-за задания на сценарном курсе. А один проект даже досмотрел до конца, просто не смог остановиться — речь о «Патриоте» Стивена Конрада. Он о спецагенте под прикрытием, который страдает от депрессии и пишет кантри-музыку. И в своих песнях он случайно рассказывает о всех планах. В этом сериале какая-то очень правильная интонация, он медитативный и залипательный.
— Вам на курсах давали какой-то конкретный список сериалов?
— Нет, каждый из группы называл от себя проект. Таким образом и собирался список.
— И какой сериал назвал ты?
— Я почему-то указал мини-сериал «Маньяк» с Эммой Стоун и Джоной Хиллом. Он не относится к моим любимым, в него не залипаешь с первой серии, но по какой-то причине он меня тронул. Причём удивили не какие-то сентиментальные сцены, а необъяснимые вещи вроде необычного монтажа.
— Знаю, что ты читал некоторые книги Елизарова. Удалось посмотреть «Библиотекаря»?
— Нет, я даже не стал его читать, как раз по причине экранизации. Как-то не захотелось. С Елизаровым вообще забавно вышло. За день до своего отъезда в Берлин я впервые в жизни записывал аудиокнигу. Только это был рассказ «Ты забыл край милый свой» о том, как Елизаров уезжает в Германию. Думает, что покидает страну на несколько недель, а в итоге проводит за рубежом шесть лет. Так получилось, что я тоже планировал уехать на неделю, а в итоге просидел в Берлине семь месяцев. Прочитанное похоже и мотивом на мою ситуацию, и самим путешествием, потому что весь рассказ построен на перемещениях главного героя на автобусе из Харькова в Германию.
Алина Кувшинникова
Елизаров — очень наблюдательный и кинематографичный писатель. Но у него будто бы проблема с финалами. По крайней мере, такое впечатление сложилось после прочитанных мною «Мультиков» и «Земли», в которой 150 страниц диалога о Кьеркегоре в бане. Слегка попахивает интеллектуальной дрочью… Недавно у Елизарова вышли «Кубики», которые все очень хвалят, и «Пастернак» о Пастернаке-вампире, который с огромными крыльями летучей мыши сидит на фонарном столбе.
Мне кажется, каждой книге назначен свой час. Считают, что труды Гессе лучше читать, когда ты молод и только изучаешь мир. Думаешь о немыслимых высотах и испытываешь экзистенциальный юношеский кризис. И это справедливо. На молодого человека Гессе произведёт более сильное впечатление, нежели на взрослого дядьку с уставшей головой, оценивающего прочитанное мозгами, а не чувствами.
Помню, что прочитал «Ситтхартху» в 16 лет и два дня ходил так, будто меня по голове ударили. Потом изучил «Нарцисса и Златоуста» и вообще подумал, что у меня сейчас религиозный экстаз начнётся. Я тогда впервые в жизни уехал в Европу, в Италию, и напрочь забыл, что лежу под солнцем. Уехал один, подумав: «Ой, как круто мне сейчас будет». 11 дней молча, как задрот, ездил по каким-то итальянским деревням, ничего не понимая. Лёг где-то у моря и зачитался. Пять часов пролежал под палящим солнцем без SPF. В итоге сгорел, слёг с температурой, но прочитал «Нарцисса и Златоуста». Искал связь с Богом…
— Ты активно рассказываешь в соцсетях о своей любви к «Наруто». Как ты познакомился с этим тайтлом?
— Помню, я чем-то болел и меня мучила бессонница, во время которой в голову закрадываются всякие абсурдные мысли. Я лежал с ноутбуком и вдруг подумал о своём однокласснике. Знаешь, иногда воспоминания вспышками проносятся в голове? И вот я вспомнил, как приходил домой к этому однокласснику из Текстильщиков, которого уже сто лет не видел. У него был Xbox, на котором он играл в «Наруто».
После этого воспоминания мне подумалось об анимешниках и предвзятом отношении к ним, как к чему-то несерьёзному. И я решил, что надо всё-таки посмотреть. На что все так подсели? А я кроме «Тетради смерти» и полнометражных мультфильмов Миядзаки из аниме ничего не видел. Включил. А там же всё быстро происходит — на одной серии я, естественно, не остановился. И неожиданно для себя понял, что в этом что-то есть.
Редакция
Дальше пошёл на кухню. Сижу с ноутом, никого не трогаю. Подходят соседи с вопросом: «А что там у тебя такое?» А я уже печати сижу складываю. «Ну ты и дурак», — говорят они, а параллельно косятся в экран. В какой момент понимаю, что сижу уже не один. Кто-то смеётся, кто-то — плачет. В «Наруто» ведь дофига всяких трогательных моментов. «Мне тридцать лет, а я сижу и плачу над Наруто», — думаю я и продолжаю переключать эпизоды.
Вот так мы всё и посмотрели. Понятно, что с перерывами. Периодически ажиотаж спадал — даже на год. Как раз в Берлине я вернулся к «Наруто». Когда интенсивно работаешь, тяжело смотреть что-то серьёзное — условное кино. А тут включил серию на 20 минут — и всё. Если честно, подобный опыт стал для меня потрясением. Я пока смотрел, очень жалел, что не видел такого мультсериала в детстве, потому что с ним можно находиться в диалоге. Внутри него много диагнозов и очень сложных и клёвых переживаний. «Наруто» будто может сделать тебя лучше.
Но в то же время я рад, что увидел этот тайтл будучи взрослым, потому что на меня он произвёл тот же эффект. Я ведь с чистым восприятием его смотрел. Поддался ему, а он меня увлёк. Это сложнее «Гарри Поттера». Я недавно сидел и думал, почему серия экранизации книг Роулинг — фигня. По сюжету на какого-то простака сваливается некая избранность, притом что он, как персона, не обладает никакими качествами героя. Гарри не особо-то волшебник. Он хороший друг? Ну, наверно. Всё пляшет вокруг его абстрактной избранности, но персонаж не преодолевает себя, что очень важно. За него сыграла судьба и Гермиона Грейнджер, которая за всех всё выучила и наколдовала.
А в «Наруто» избранность — главное препятствие и мучение для героя. Она не делает его лучше остальных. Он становится изгоем. Его не принимают, Наруто никому не нужен. При этом человек умудряется не озлобиться на весь мир. Персонаж всё время преодолевает препятствия, хотя его в любой момент могут сломить. Вот это действительно путь героя! Он постоянно совершенствуется и в итоге подтверждает свою избранность не тем, что внутри него сидит какой-то демон, который делает его сильнее, а тем, что он становится сильнее этого демона. При всём при этом Наруто умудряется исповедовать все пацифистские идеи, хотя мог послать всех куда подальше и разрушить всё вокруг. И, наверно, имел бы на это право. Просто Христос! А Гарри Поттер — блатной пацан.
— Как сейчас у тебя обстоят дела со съёмками?
— Это чуть-чуть не мой род деятельности. Не могу сказать, есть оно или нет. Что-то периодически появляется в жизни по разным причинам. Но конкретно сейчас — нет.
— Недавно гуглила твою фильмографию и наткнулась на фильм «Икария». Это что-то вроде «забытого старого»?
— Забавно. Как раз только недавно вспоминал об этом фильме, потому что мы с Настей смотрели карту мира. И я говорил, что не летал в Африку, но зато был между африканским и европейским континентами — на Мальте. Вспомнил, что снимался в этой ленте и что она куда-то бесследно пропала. Режиссировал «Икарию» Явор Гырдев — известный болгарский театральный режиссёр. И в него было вложено дофига денег. А саундтрек писала группа The Tiger Lillies. Они вроде бы даже снимались в этом фильме.
— Сколько лет назад были съёмки?
— Без понятия. Я бы даже не вспомнил, что в этом фильме снимался. Это что-то вроде «Голодных игр», но я не помню сюжет. Должна была получиться антиутопичная история с компьютерной графикой, игрой, как в «Голодных играх», только с полётами на крыльях. Мне кажется, он так и не выйдет. Я там играл какого-то нахального пацана — впрочем, ничего нового. Мы прикольно провели время — были ещё на острове Гоцо, который гораздо интереснее Мальты. Кстати, там я впервые попробовал вкусную итальянскую еду. Долго не понимал прикола итальянской кухни. На Гоцо нам повстречался дед из Италии, который открыл ресторанчик и готовил пене в фисташковом соусе.
Ещё был жуткий момент: когда мы переехали с Мальты на Гоцо, начался шторм. И я с балкона отеля смотрел, как вертолёт летает над волнами. Причиной оказалась детская игра двух братьев. Старший решил повыпендриваться перед младшим, показав, как умеет плавать. Поплыл — и всё. Собственно, вертолёт искал тело.
— Есть ли в твоей фильмографии работы, которые запомнились именно клёвым процессом?
— Все мои лучшие работы (речь сейчас именно о процессе, а не о результате) возникали случайно и без кастингов. Когда всё происходило на доверии. Ты приходишь на площадку разделять с людьми радость работы. «Псих» Бондарчука стал именно таким проектом, хотя до него мы не были близко знакомы с Фёдором Сергеевичем. Мне все говорили, что у него будет невероятно круто. Так и произошло. Бондарчук клёво мененджерит процесс, ты в нём порхаешь. Аналогично мне было только на фильме «Ученик». На «Лете» вайб уже был не тот, потому что я пытался для себя воспроизвести эмоции ожидания. А в «Ученике» всё случилось неожиданно. Мы с 2008 года с Кириллом Семёновичем знали друг друга на территории театра, а тут оказались на территории кино.
— В конце 2023-го состоялась премьера спектакля «Никак не называется, или Бим в поисках Бо», где ты выступил в качестве режиссёра. О чём постановка?
— Этот спектакль о дружбе, о её сложностях и созависимости. О том, как важно сохранить или найти свою индивидуальность и принять её — себя. Эта история об одиночестве.
Но вообще — это детский спектакль! Злодей по имени Вадим Никакой хочет сделать весь мир никаким. Он — кинорежиссёр, мечтающий снять фильм о себе (не)любимом. В этот ещё не начавшийся процесс врываются два друга — Бим и Бо. По прихоти постановщика их дружба подвергается испытаниям — он разлучает друзей, из-за чего один из них отправляется в путешествие, чтобы найти и спасти другого. Однако по ходу приключения герой начинает всё больше понимать себя и осознавать причину произошедшего: возможно, он не всегда был внимателен к своему другу.
— Как родился спектакль?
— Директор по спецпроектам «Зотова» Ника Груздева предложила сделать какой-нибудь проект для детей. Мы уже разрабатывали в центре посвящённый Маяковскому перформанс. Изначально всё задумывалось, как концерт на основе популярных детских стихов, так как было не очень много времени. Я изучал строчки Хармса, Чуковского, Маршака и других авторов, но никак не мог оформить найденное в полноценную идею. Тогда решил обратиться за помощью к моей подруге и драматургу Любе Стрижак. Мы начали сочинять историю, вспоминая наши старые затеи и придумывая новые на основе того, что волнует нас сейчас. Почему это должна быть история о разлуке друзей, об одиночестве и выборе одиночества?
Люба в короткий срок написала пьесу. Мы приступили к постановке — на подготовку у нас было примерно две недели, но я не переживал, так как летом мы с ребятами уже делали детский спектакль «Федорино горе» в Переделкино. Мы поставили мюзикл об эмиграции и побеге от тирании. Команда уже была собрана, просто добавилось несколько человек. Художник Саша Карпейкина придумала форму спектакля, костюмы, декорации. Дима Жук написал музыку.
Нас не смущал формат детского спектакля. Даже наоборот: оказалось, играть для детей — это совсем-совсем иное. Это другие зрители — у них нет кредита доверия к тому или иному артисту из-за его заслуг перед отечеством. Они чище и честнее воспринимают происходящее. Очень приятно видеть, как ребята целиком и полностью погружаются в историю, говорят с тобой из зала, влезают в процесс и переживают.
— Знаем, ты работаешь ещё над двумя проектами — «Петушки» Саввы Савельева и LVTNSK. Расскажи, что из себя представляет каждый из них.
— «Петушки» — постановка по мотивам поэмы «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева. Спектакль ставит режиссёра Савва Савельев в театре «Пространство внутри». Это его авторская переработка-рефлексия известного текста. История о том, как и куда уехать, когда все поезда отменены, а дороги замело снегом.
А проект LVTNSK будет музыкальным альбомом-трибьютом, посвящённым поэту Юрию Левитанскому. Его делает композитор, музыкант и актёр Андрей Поляков. Я помогаю ему в сборке материалов и прочих штуках. Никогда подобным не занимался, но процесс очень интересный.
*Внесён Минюстом РФ в реестр иностранных агентов
