В последнее время имя Маши Мацель то и дело мелькает в инфополе. Всему виной нашумевший сериал «Чёрное облако» и не менее загадочное кино «Отпуск в октябре». Что-то из этого вы наверняка видели! Мы решили поговорить с Машей о творчестве и узнали, что связывает актрису с 2х2, какое у неё любимое аниме и верит ли она в силу слов.
— За последние несколько лет у тебя вышло немало проектов. Расскажи, что для тебя важно в работе с режиссёром?
— Мне, как и любому актёру, важно, чтобы режиссёр знал, чего хочет. Чтобы он понимал хотя бы направление. Больше всего бесит, когда я прихожу на пробы, а постановщик говорит: «Ну, смотри, мы сейчас с тобой что-нибудь такое сделаем. Ну, как получится». Такие моменты дико триггерят. Другое дело, когда режиссёр даёт свободу, как Рома Михайлов. Он говорит «делай, что хочешь», но при этом выстраивает такие условия, что ты в любом случае действуешь конкретно. То, какие истории пишет Рома, какую команду собирает, как происходят съёмки — ты магическим образом существуешь в особой атмосфере. Карен Оганесян, режиссёр «Чёрного облака», работает иначе — чётко говорит, что хочет и как надо сыграть актёру.
— Какие у тебя были ощущения от первого прочтения сценария «Отпуска в октябре»?
— Сценарий «Отпуска в октябре» выглядел, как десять вордовских страниц, в которых под цифрами записаны эпизоды. Сначала мы должны были лететь в Индию, но не сложилось. Файл менялся в зависимости от обстоятельств. Бывало, что Рома неожиданно придумывал новые сцены — к примеру, фрагмент с зайцами появился в сценарии за несколько дней до съёмок. Какого-то определённого текста не было. Таковой существовал только для Жени Ткачука — и то в прозаической форме; своего рода инструкция, объясняющая, как работает игра. Мы либо в моменте придумывали реплики, либо обсуждали их заранее с Ромой, не прописывая.
Изначально это очень странно выглядит. Я не особо представляла, что увижу по итогу. Но всё выстроилось само собой. Три написанных реплики могут развиться в целый диалог.
— Что оказалось самым сложным на съёмках «Отпуска в октябре»?
— Кино в любом случае получится, независимо от того, что происходит. Нет варианта, что ничего не выйдет. Просто результат может оказаться иным. В условиях существующей индустрии, когда всё чётко, а от малейшего отступления от сценария и плана съёмок режиссёры хватаются за головы, когда всё контролируется продюсерами, каналами и цензурой, ты оказываешься в ситуации, где тебя ничего не ограничивает. И начинаешь думать: «Блин, и что мы будем делать с этой свободой?» Складывалось ощущение, что нет какого-либо направления. Когда мы закончили, я поняла, что оно всё-таки было — именно в фигуре Ромы.
— Один из героев «Отпуска в октябре» — индийский режиссёр, снимающий фильм без сценария с одного дубля. По твоим рассказам работа Михайлова очень похожа на этот троп.
— Да! Я дико смеялась, что ощущения героини от того, что она пребывает в сюре и снимается в каком-то странном кино, абсолютно совпадали с моими эмоциями, когда меня привезли в Петрозаводск, где по ночам кто-то что-то делает — в холоде и темноте. И мне ничего не нужно было играть, кроме ситуации, что я ничего не понимаю. Говорят «иди туда» — я почему-то иду, говорят «стой на месте» — стою. Это совершенно другой подход, что и непривычно. Подход к кино не как к продукту и чему-то, что должно собрать кучу просмотров и заработать деньги, а как к исследованию, как бы пафосно это ни звучало.
Алина Кувшинникова
— Снимали что-то с одного дубля?
— Конечно. Это тоже очень сложно принять. Мы же все такие перфекционисты, нам надо идеально сыграть. У Ромы такого нет — как ты существуешь, так и верно. Не может быть неправильного состояния. Он мне сказал, что, когда берёт актёров, уже знает, что они могут сделать. Ему не нужно для этого работать с ними, как-то накачивать, проговаривать задачи.
— «Отпуск в октябре» — кинопарад ковров. Как ты относишься к коврам?
— Это удивительная способность Ромы выхватывать какие-то образы из нашего общего прошлого. Михайлов старше меня на 20 лет, но для него и для меня ковёр на стене значит примерно одно и то же, как и для многих людей, живущих на постсоветском пространстве. Его рассказы, романы, спектакли и фильмы очень точно отражают время, в котором мы не жили. Или время, по которому мы ностальгируем с доброй грустью. Все эти образы — добрые бандиты, бабушкины квартиры, ковры на стенах, деревня, в которую ты приезжал летом, или старые игры, в которые играл в детстве — он сублимирует всё в какую-то волшебную реальность, куда мы хотим вернуться. Это сродни фразе «раньше было лучше». Ковёр как раз очень яркий образ из этого «раньше».
— Появился ли у тебя дома ковёр после съёмок?
— Появился! Привезла его из Турции — причём у меня была только ручная кладь. Я, кстати, не думала, что покупка связана с фильмом, но вполне возможно. Это ковёр с небольшим изъяном: он не идеальной прямоугольной формы, а чуть-чуть сужается. Продавец отдавал его за какие-то гроши. Но при этом ковёр большой. Я его купила, как-то запихнула в сумку и тихонечко привезла домой.
— Твоя героиня отправляется в Болливуд. Расскажи, как ты относишься к индийскому кинематографу?
— Всегда относилась к нему с добрым скепсисом. Но Рома — фанат индийского кино. Любит его больше, чем голливудское. Он показывал нам какой-то фильм с хронометражем в три часа, в котором практически ничего не происходит, кроме песен, танцев, странных сюжетных поворотов и долгих оценок. Ему кажется, что именно в этом ритме и существует свобода. Рома противопоставляет ему голливудское кино, нацеленное на удержание внимания, с постоянными сюжетными твистами и экшеном.
— Застала бум на болливудские фильмы? Помню, как в детстве крутили по телевизору «Танцора диско» и «Зиту и Гиту».
— Вспоминаю, как летом приезжала к бабушке, где не было никаких развлечений, кроме телевизора. И то, его не разрешали смотреть нон-стопом. По каким-то каналам по типу «Домашнего» шли «Дикий ангел» и другие бесконечные сериалы. Включаешь телевизор — а там уже 532 серия любовного треугольника. Подобное выглядит очень забавно на фоне нашей постсоветской действительности, когда ты, сидя в стареньком домике, заглядываешь в мир, в котором никогда не был. Где солнечно и ярко, где все другие. Это прикольно.
— Хорошо, а что думаешь о турецком кинематографе Признавайся, марафонила «Постучись в мою дверь» или нет?
— Нет! Если честно, я не смогла даже первую серию досмотреть. Это не для меня, лучше пересмотрю «Игру престолов».
— Ты снялась ещё в одном фильме Романа Михайлова «Поедем с тобой в Макао». Связан ли он вселенной с «Отпуском в октябре»?
— Мне кажется, все фильмы Ромы так или иначе существуют в одной вселенной. Но сюжетно конкретно две этих ленты ничто не объединяет. У меня там маленькая эпизодическая роль, и мы, конечно, шутили, что перед нами Света, которая решила отбросить актёрство и стать официанткой, которая перестала мечтать. При этом она всё равно как будто бы живёт в особой, странной и мерцающей реальности. Во время просмотра «Поедем с тобой в Макао» можно об этом подумать.
Алина Кувшинникова
— Какой промежуток был между съёмками «Отпуска» и «Макао»?
— Мы закончили «Отпуск» осенью 2022-го, зимой Рома снял «Наследие», а весной сделали «Макао». Получается, по фильму в сезон!
— Ты ездила на «Новый сезон», смотрела работы, некоторые из которых уже вышли на экраны. Помнишь, что понравилось больше всего?
— Мне понравился сериал «Слово пацана», который уже вышел полностью. Во всяком случае, этот проект отличался от остальных. Все новинки сливались, казалось, что я смотрю большой сериал. Может, это связано с насыщенностью программы. Три сериала в день — это ужас. Ты посмотрел две серии, но история ведь не закончилась. На, обломись! Получается, будто читаешь несколько книг одновременно, но ни одну не заканчиваешь. А может, дело в том, что все сценарии написаны по одному лекалу — хронометраж (8 серий по 45 минут), примерно одинаковая монтажная схема, музыка. На фестивале условно показывали три сериала о золоте, три о машинах и всё в том же духе. Я уехала оттуда с довольно странными эмоциями.
— До «Слова пацана» отечественный зритель не брезговал хейтить Крыжовникова. Как относишься к его работам?
— Мало что смотрела у Жоры. Наверно, ничего, кроме «Горько», поэтому не могу оценивать его творчество. Но «Слово пацана» — очень классная и крепкая работа. Даже не в плане режиссуры. Дело в общей стилистике. Мне кажется, сегодня российскому кино не хватает именно авторского взгляда. Ты смотришь и видишь особый мир, созданный специально для сериала. Веришь в него и в героев на экране. Понимаешь, почему снято именно так, почему выбрана именно такая цветокоррекция, почему герои так разговаривают и прочее. У нас до сих пор существует тенденция делать что-то среднестатистическое, очень похожее на уже готовое.
Алина Кувшинникова
— О бандитских разборках снято очень много проектов. Возможно, успех «Слова пацана» связан с выбранным периодом. Перед нами 1980-е, а не заученные до дыр 1990-е.
— Согласна, мне кажется, это период, к которому до этого особо никто не притрагивался. 1990-е плотно засели в зоне тем, о которых снимают фильмы и сериалы. Ещё в «Слове пацана» чувствуется глубина. Это драма, которая позволяет тебе не просто наслаждаться картинкой и сюжетом, но ещё и что-то про себя понимать. Узнавать новое о нашей истории и идентичности. Разбираться, почему пацанам было важно идти друг на друга и держать слово, почему вообще такое происходило. Всё про нас.
— Расскажи про любимых режиссёров. Кто из мастеров ближе всего?
— Мне нравятся старые фильмы Ани Меликян. «Русалка» и «Звезда» — одни из любимых. Сериал «Нежность» — тоже крутой. Я очень люблю женские истории, где главная героиня не простая или тупая, а интересная, со своим внутренним миром. Пока что в России не знаю режиссёров-мужчин, которые могли бы так снимать женщин. Здесь только женщины могут снимать про женщин.
Нравится Клим Козинский, именно как режиссёр. «13-я клиническая» для меня — тоже классный пример российского сериала, от которого ты много не ожидал, но получил нечто самобытное и крутое. Плюс, мне близка тема — я люблю мистику и врачебные истории. Сериал Козинского — что-то вроде «Доктора Хауса» и «Очень странных дел». Все актёры на своих местах, но при этом открываются в необычных гранях. Клим — очень талантливый человек, который грамотно балансирует между авторским и зрительским. Даже так — зрительским, но по-особенному зрительским.
Из зарубежных мастеров цепляет Йоаким Триер, который снял «Худшего человека на свете». Для меня это самая топовая лента, которую я видела за последние несколько лет. Я могла бы бесконечно смотреть такое кино. Паоло Соррентино — тоже один из любимых. Правда, в какой-то момент он стал мейнстримным. Все стали говорить о нём. А я «Молодость» ещё в школе смотрела!
— Слышала, что тебе нравится Вуди Аллен. Это правда?
— На самом деле, смотрела не все его фильмы. И не могу сказать, что это мой самый любимый режиссёр. Но опять же, в школе был период, когда я посмотрела «Манхэттен» и ещё несколько лент, после которых Вуди Аллен привлёк меня как остроумный персонаж. Не уверена, что у меня в принципе есть режиссёры-кумиры, с которыми прям мечтаю поработать. Вокруг много людей, которых я уважаю, но при этом понимаю, что любой постановщик может снять как что-то плохое, так и классное. К сожалению, кино — такая штука, в которой много чего должно сойтись, иначе здесь никак.
— Отделяешь персону Аллена, попавшую под «культуру отмены», от его творчества?
— «Манхэттен» вообще будто снимал другой человек. Ну, сколько лет назад это было? «Культура отмены» для меня — новый феномен стадного инстинкта, просто с другим названием. Я не знаю, правду говорят о Вуди Аллене или нет. Когда смотрю кино, не размышляю о действиях человека. К любому можно залезть в постель и найти там много чего интересного.
Конечно, истории с домогательствами очень неприятные, так как касаются сферы деятельности, в которой мы работаем. Ужасно, когда люди пользуются служебным положением. Это должно пресекаться, но непонятно как. Не очень верю, что под влиянием «культуры отмены» человек перестанет это делать.
— После обсуждения женского кинематографа интересно узнать твоё отношение к феминитивам. Говоришь «режиссёрка»?
— Да, чаще всего так и говорю. В основном, чтобы всем было понятно. Условно, я не хочу говорить «женщина-режиссёр». Проще ведь воспользоваться феминитивом? Но какие-то женщины просят называть их именно режиссёром, потому что это будет звучать внушительнее для общества, а режиссёрка — будто какая-то мышка.
— Поговорим о 2х2! Как ты познакомилась с телеканалом?
— Летом, у бабушки! Jetix, Nickelodeon и 2х2 — мой набор на каникулы. Но 2х2 можно было смотреть только, когда бабушка легла спать, чтобы она не услышала, что там происходит. Я тот человек, который в детстве смотрел «Футураму». Ни «Симпсонов» и «Южный парк», а именно «Футураму». А буквально год назад открыла для себя «Гриффинов». Случилась большая любовь! В детстве 2х2 был для меня на топовом уровне: какие-то непонятные взрослые шутки, крутые герои, чёрный юмор. Балдёж!
— Застала «Реутов ТВ»?
— Про «Реутов ТВ» тоже узнала позже. Сначала натолкнулась на Серёжу Мезенцева и начала следить за его творчеством. Может, где-то в начале института. Мы делали пародии и смотрели много классных примеров.
— Какие ещё мультсериалы смотрела?
— «Рика и Морти» видела. Сейчас, например, смотрю «Атаку титанов». Меня вообще не существует, живу в параллельной реальности. То, что я пришла на интервью, а не осталась дома смотреть этот тайтл — удивительно.
Арина Пырина
У меня часто в жизни происходит так, что я отношусь к чему-то довольно скептически, совсем не понятно по какой причине, а потом открываю для себя правду. Вряд ли аниме обрело такую популярность, будь оно полной шляпой. У меня была одноклассница, которая любила аниме, где происходил полный треш. Помню, что в каком-то проекте люди засыпали и могли умереть во сне. А умерев во сне, они умирали и в реальной жизни, полная труба! Я боялась это смотреть! А подружка всё время мне показывала подобное. Видимо, у меня выработалось отторжение из-за ночных кошмаров. Позднее я посмотрела Хаяо Миядзаки, Сатоси Кона и «Покемонов». Последний проект просто обожала! Знала всех героев по именам, помнила суперспособность каждого. Даже нарисовала красно-белую штучку, из которой они вылетали.
Когда что-то становится достоянием массовой культуры, оно будто портится. По этой же причине я долго не собиралась смотреть «Игру престолов», ведь её обсуждал каждый второй. Думала: «О, нет, я не стану ещё одним воином в этой армии фанатов». Как будто не хотелось быть одним из… Но когда вещь поистине гениальна, становится вообще пофиг на это.
— У каждого свой метод потребления контента. К примеру, я не могу смотреть фильм или сериал фоном, для меня это какая-то халтура. А у тебя как?
— Хорошо тебя понимаю. Я могу смотреть какое-нибудь интервью фоном, но «Атаку титанов» — нет. Хотя бы потому, что включаю тайтл на языке оригинала с субтитрами. Мне кто-то посоветовал смотреть «Атаку» на ускорении в 1,5 раза, потому что у героев очень долгие вздохи и прочие реакции на происходящее. Это правда. Но для меня такой подход кажется кощунством.
— А из полнометражной анимации что нравится?
— Недавно на смене нужно было сидеть и что-то печатать на компьютере. У меня не было текста, поэтому я решила печатать список любимых мультфильмов. Не знаю почему! И получился огромный текст! Я дикий фанат анимации, для меня кино и мультики стоят на одном уровне. Мой самый-самый любимый анимационный проект — «Рататуй», смотрела его условно 30 раз! Все «Шреки», все проекты про диснеевских принцесс. Люблю французские и советские мульты. Недавно посмотрела очень крутую французскую ленту «Эрнест и Селестина».
— А в приставку играешь?
— Не-а, мне очень страшно! Пробовала играть в «Ведьмака» — там такие жуткие миссии, меня не хватает. Одно дело, когда ты фильм смотришь — там другие герои действуют. А тут — ты сам. Видимо, я очень сильно подключаюсь и чувствую ответственность. То же самое с The Last of Us. В неё играл мой парень, я лишь наблюдала — с закрытыми глазами! Надо же ещё научиться проходить миссии. Во-первых, мне не хватает усидчивости. Во-вторых, начинаю думать, что зря трачу время. Сейчас столько всего можно посмотреть или во что-то поиграть, что даже страшно.
— Раньше у меня был страх не успеть что-то посмотреть.
— Да, понимаю! Но я уже пришла к осознанию, что не успею охватить всё на свете. Надо ведь не только потреблять, но ещё и успевать что-то создавать.
— Кстати, про «создавать». Твой коллега Марк Эдельштейн недавно выпустил короткометражку. А ты хотела бы попробовать себя в качестве режиссёра?
— Думаю, для этого ещё будет время. Не особо тороплюсь. Однако мы с молодым человеком сняли короткий метр и сейчас доделываем его, хотим отправить на какие-нибудь фестивали. Признаться, мы сняли его от нечего делать. Конечно, у нас не было такого бюджета, как у Марка… Но тоже получилось прикольно!
— Давай немного побеседуем о проекте Карена Оганесяна и начнём с главного. Скажи, на данный момент в тебе сидит облако?
— Нет.
— Если бы облако могло окрашиваться в любой цвет, соответствующий эмоциям, какой окрас был бы у твоего?
— Наверное, синий. Цвет, который что-то создаёт, созидает, приятно обволакивает. У меня синий ассоциируется с действием, причём хорошим. Важно отличать его от красного, который будто кричит: «Я сейчас что-то такое сделаю!» У синего направленное действие, первая ассоциация — шариковая ручка, будто ты что-то пишешь.
Алина Кувшинникова
— «Чёрное облако» — мистический сериал, держащий интригу на сверхъестественном. Знаю, что ты вовсе не суеверная. Но скажи, веришь ли в силу мысли?
— Верю. Суеверие — штука, навязанная не понятно чем. Оно откуда-то взялось, но мы не знаем откуда. Почему-то люди решили, что, если упал текст, на нём надо посидеть. А если чёрная кошка пробежала, нельзя переходить дорогу. Сила мысли — нечто конкретное. Ты думаешь: «Я хочу быть режиссёром». Если постоянно прокручивать это в голове, то в какой-то момент она может просто взорваться. И ты такой: «Так, хватит думать, надо делать. Или наступит полная труба!» И начнёшь либо действовать, либо неосознанно притягивать к себе то, о чём думаешь. Мне кажется, это что-то не из серии фантастики. Речь об энергии. Может, ты просто начинаешь обращать внимание на какие-то возможности, которые бы ускользали из поля зрения в иной ситуации.
— А если постоянно думать о чём-то плохом, оно сбудется или нет?
— Смотря о чём. Когда я была ребёнком, мама часто летала в командировки, а мне всегда было не по себе от мысли, что самолёт может упасть и разбиться. Я лежала и думала: «Только не упади, только не упади». И всегда ждала сообщения или звонка от мамы после приземления.
Можно думать о плохом с позиции страха. Например: «Я боюсь, что самолёт со мной разобьётся». А можно желать кому-то плохого. Я никогда осмысленно не хотела, чтобы с кем-то что-то произошло. Но при этом у меня всегда была уверенность в эффекте бумеранга. Тем, кто поступил плохо, обязательно воздастся. Поэтому я не трачу энергию на ненависть, всё равно ведь ничего существенного сделать не смогу. Киллера же не закажу!
— А можешь ли ты сказать «ненавижу» кому-то?
— Не-а. Больше всего в российских проектах не люблю напористые и бездумные реплики «я тебя ненавижу»! Никогда не слышала, чтобы в реальной жизни человек так коммуницировал с кем-то. Ненависть как-то иначе выражается. Просто кто-то придумал, что подростки должны орать на родителей: «Я вас ненавижу! Что б вы сдохли!» Наверно, такое встречается, но мне кажется, что подобные сцены надо как-то иначе снимать.
— Ещё один тейк о значении слов — некоторым сложно говорить «люблю». Люди делятся на два типа: на тех, кто бросается этим словом, когда человек сделал ему что-то хорошее, и на тех, кто вкладывает в это сильное чувство. К какому типу себя причисляешь?
— Я заметила, что в отношениях так происходит, что, когда вы очень часто говорите друг другу о своей любви, это будто теряет силу и значение. «Люблю» — очень мощное слово, я искренне верю в это. Его стоит говорить только в особенных случаях, чтобы оно не тратило ёмкость и не становилось каким-то обыденным и привычным. Можно найти миллион других слов для выражения чувств. Если ты говоришь человеку «люблю», то берёшь на себя ответственность за сказанное. Пока ты не признался в любви, у тебя будто бы есть отворот-поворот. Ты не можешь после открытия чувств сказать: «Ой, я вчера ошибся. Передумал. Разлюбил».
— Расскажи о своём театральном опыте. В каких спектаклях и театрах сейчас задействована?
— Играю в БДТ (Большой драматический театр имени Г.А. Товстоногова) в спектакле «Джульетта», в «Театре наций» в постановке «Сказка про последнего ангела». А после Нового года буду репетировать антрепризу, но вовсе не пошлую. Название пока не могу освещать, но ждите премьеру в феврале! На самом деле, я очень хотела выпустить какой-то спектакль, потому что последний был ещё во времена учёбы.
— А в свободное время посещаешь театр?
— Да, в последнее время очень соскучилась по театру! Стала ходить на спектакли, которые не видела, в том числе к своим друзьям.
— Поделишься топом театральных постановок?
— Конечно же, «Сказка про последнего ангела»! Мне кажется, это лучший спектакль, который сейчас показывают в Москве. Естественно, из тех, что я видела. «Очень-очень-очень тёмная материя» Кузьмы Котрелёва в МХТ — постановка по Мартину Макдонаху. Спектакль идёт на Новой сцене и понравится всем любителям режиссёра. Это история и для смеха, и для мысли. Ещё советую «Р» Бутусова в «Сатириконе» с очень классным актёрским составом!
— Театр — это поп-культура или нет?
— Смотря какой. Существуют стопроцентные поп-культурные учреждения, как театр Богомолова. И, наверное, поэтому он мне не близок. Возможно, это какая мета-мета-метаирония. Не отрицаю. Но мне кажется, что за любой метаиронией должна стоять суть и глубина. Хоть что-нибудь. А не просто шутки о том, что Москва не резиновая и прочее.
Есть небольшие питерские театры, которые вырастают из мастерских РГИСИ (Российский государственный институт сценических искусств). Это вообще отдельная тема, совсем не поп-культурная. Люди занимаются творчеством ради исследования театра, а не ради денег. Там показывают совершенно удивительные работы, о которых знают лишь 20 зрителей.
— Как относишься к переосмыслению классики? Приемлемо ли для тебя искажение первоисточника?
— 100%, если оно сохраняет суть произведения. Фильм «Палата №6» Александра Горновского — история, собранная по тексту. Однако там совсем не чеховское время. Присутствуют отступления и осовременивания. По мне, они передают суть произведения намного лучше, чем спектакли и другие киноленты, сделанные по классике. И таких примеров очень много. Я считаю, что нужно по-новому смотреть на классику, потому что театр и кино — живые субстанции, которые не могут отрицать факт изменения реальности. Люди сейчас живут иначе. Если перед нами хорошее произведение, то его можно как угодно поставить, при этом сохранив суть конфликта.
«Сирано де Бержерак» с Джеймсом Макэвоем — замечательная постановка, видела её в записи. Там вся сцена — большой деревянный куб со стульями внутри. А артисты существуют в повседневной одежде. Когда по сюжету происходит дуэль, герои читают рэп, а не сражаются на шпагах. У Джеймса Макэвоя нет огромного носа, но при этом ты узнаёшь историю и влюбляешься в её интерпретацию. Однако очень часто люди просто берут название, условных «Братьев Карамазовых», и на их фоне делают что-то своё, говоря «мы переосмысляем историю». Так назовите это по-другому.
— Читала «Братьев Карамазовых»?
— Да.
— В университете услышала фразу: «Если прочитать «Братьев Карамазовых», а после этого посмотреть в зеркало, то можно не узнать себя». Было ли у тебя подобное?
— Интересно. Я на втором курсе делала отрывок по «Братьям Карамазовым». Когда дочитала произведение, мы снимали «Перевал Дятлова» на Алтае. Помню момент, как закрываю старенькую книжечку, поднимаю глаза на горы и заснеженный лес и сижу с ощущением, будто всё поняла про эту жизнь. В зеркало на себя не смотрела, но всё равно почувствовала себя другим человеком. Что-то и о себе поняла.
— А напоследок блиц!
P.S. Маша зашифровала для вас послание в тексте интервью. Читайте внимательно и обращайте внимание на выделенные слова!
