В кинотеатрах 26 августа выходит дебютный фильм Лизы Джой, соавтора «Мира дикого Запада», под названием «Воспоминания» (Reminiscence). Нуарная история о том, до чего может довести ностальгия, с одной стороны, старательно пытается зацепить общим концептом, с другой — выстраивает стену между зрителем и кино. Мы уже посмотрели фильм, чтобы рассказать вам, стоят ли чужие «Воспоминания» вашего времени.
Затопленный послевоенный Майами, палящее солнце и люди, спрятавшиеся по домам от жары: мы погружаемся в «Воспоминания». Попутно за кадром кто-то рассуждает: «Прошлое — череда событий. Бусинка, нанизанная на нить времени». Таких «бусинок» вас ждёт ещё много: претендующие на глубину цитаты сопровождают до самого финала, чтобы то ли напомнить, о чём вообще фильм, то ли залатать сюжетные промахи.
В центре истории — Ник Баннистер (Хью Джекман), проводящий сеансы погружения в воспоминания. Так жители Майами могут вновь встретиться с возлюбленными, которых больше нет рядом, или заново пережить счастливые довоенные моменты. Однажды забывчивая Мэй (Ребекка Фергюсон) приходит за помощью: героиня потеряла ключи и осталась на улице. Нелепая случайность сводит Ника с Мэй, у них начинается роман, но вскоре девушка пропадает. И герой готов потратить весь хронометраж фильма, чтобы узнать, кто же она, и отыскать по отрывкам — интрига-интрига — из памяти. Бредущий среди воспоминаний, своих или тех, кто был некогда знаком с Мэй, Ник всё больше разматывает клубок, одновременно запутываясь в нём. Маниакальное желание превращает его настоящее в прошлое и стремительно норовит покорить себе будущее. Периодически главный герой вылетает из сюжета, чтобы донести до зрителя очередную «гениальную» мысль:
Воспоминания — самый сильный наркотик. Даже у самых хороших из них нечеловеческий аппетит.
Авторы доводят идею воспоминаний до абсолюта, дав в руки главному герою аппарат, способный перенести в любую точку прошлого, чтобы пережить пройденное ещё и ещё. Порой возникает ощущение, что кроме общего концепта ностальгии фильм вообще ни к чему не призывает. Двоякие ситуации, проблемы выбора, банальные, но всегда актуальные вопросы чести — «Воспоминания» заняты другим. Они копаются в себе, позабыв про зрителя.
Герои здесь проецируют две полярные точки зрения на реминисценцию: «Если часто возвращаться к негативному опыту, его не пережить. А если к позитивному — не будешь двигаться дальше», — так трезво рассуждает Мэй. Ник же утопает в прошлом, и научно-фантастический жанр позволяет ему как следует в этом оторваться. При помощи специальной машины и доступа к чужим воспоминаниям герой способен дойти до конца, потеряться в прошлом и, возможно, застрять в нём навечно. Но стоит ли?
— Не бывает счастливого конца, любой конец печален, особенно у счастливой истории.
— Тогда расскажи счастливую, но остановись на середине.
Возможно, тут, посередине, стоит закончить текст и не говорить о печальном, ведь его в фильме предостаточно.
Во-первых, «Воспоминания» слишком растянуты. Первый час вы наблюдаете за романом Ника и Мэй, причём с довольно клишированного угла: запутанные волосы, пикники в парках, поцелуи на крыше, исчезающий в солнечных лучах образ, секс, начинающийся на кухонном столе, и изобилие «философии» в диалогах, которое явно отбирает у сюжета кусок хронометража. И только потом каким-то галопом начинаются судорожные поиски Мэй, столкновения с преступным миром и перманентные драки.
Во-вторых, штампами снабжена не только любовная линия: по сути, весь сюжет строится на стандартной перебивки интриг и месива с револьверами и кровищем. Всё это подаётся под джазовым флёром, который тоже строго следует канону: певица Мэй в облегающем красном платье, натягивающая улыбку перед выступлениями в местном кафе, и — ах, конечно же, случайно! — теряющая ключи от дома. Понятное дело, любое кино подразумевает условность, но когда её выкручивают на максимум, поверить происходящему слишком сложно.
В-третьих, мотивации героев не до конца ясны: Ник хочет отыскать Мэй из-за якобы безумной любви, но постепенно её образ становится прозрачнее. С всё большим количеством вводных стоило бы и бросить эту затею (как сделал это герой «Лучшего предложения», узнав, кем на самом деле оказалась женщина-мечта), но Ника не останавливают никакие факты из её жизни. Непонятно, какое дно Мэй должна пробить, чтобы разонравиться Нику, и это минимум выглядит нездорово.
И если Ника можно записать в число одержимых воспоминаниями, Мэй изначально позиционируется как здравомыслящий персонаж. В итоге её постоянно бросает со стороны добра (Ник) на сторону зла (преступный мир). Героиня то рассуждает о том, что в ней не осталось ничего хорошего, то романтично оставляет Нику послания. При этом, авторы не объясняют, почему её мотивация меняется и что служит триггером.
Как это часто бывает с кино, концентрирующемся на идее, фильм хорошо отрабатывает концепт, но при этом допускает массу неточностей в проработке персонажей и общей истории. Заявляющее себя в первые минуты как нечто глубокое и засасывающее, фильм, словно маятник, качается со стороны скуки на сторону неразберихи. От этого, к сожалению, теряется вся нуарная обаятельность, и блекнет игра актёров. «Не бывает счастливого конца, любой конец печален, особенно у счастливой истории». Да, точно стоило закончить текст посередине.
