21 августа 1991 года в широкий американский прокат вышел сюрреалистический триллер братьев Коэн «Бартон Финк» — история о драматурге, который пытается написать свой первый сценарий для голливудской киностудии. Разбираемся, как родилась идея о бесконечных муках творца и почему, несмотря на давность лет, фильм братьев Коэн не теряет актуальности.
Бартон Финк в исполнении Джона Туртурро (актёра заприметил Джоэл Коэн на курсах актёрского мастерства в Йельском университете) с первых минут фильма походит на дядю Евгения Онегина из поэмы Пушкина. Нет, серьёзно, об этом драматурге так и хочется написать «мой Бартон самых честных правил». Он талантлив, скромен, ему чуждо честолюбие и корыстные мотивы. Отчасти походящий на Генри Спенсера из полнометражного дебюта Дэвида Линча «Голова-ластик» (даром что оба фильма — оды сюрреализму), Финк принимает предложение от голливудской кинокомпании написать сценарий к фильму о рестлинге.
Тема, в которой он совершенно ничего не понимает, не отталкивает Бартона от заключения контракта. Склейка, другая, третья — и вот немногословный драматург уже пожимает руку генеральному продюсеру Джеку Липнику, оказавшись в его кабинете, который напоминает ни много ни мало тронный зал. События происходят в 1941-м: через океан от Америки разворачивается Вторая мировая война, но в Голливуде пышным цветом блистает Золотой век. Доминирование киностудий, баснословные гонорары звёздам первой величины и остальные присущие эпохе детали.
Во вселенной братьев Коэн Финку обещают $1000 в неделю. Довольно необычная ставка и формат сотрудничества, учитывая, что в реальности сценаристам 1940-х или платили аванс, или выплачивали зарплату как штатным авторам, прикрепленным к той или иной студии. Вероятно, таким образом режиссёры хотели подчеркнуть пропасть, разделяющую творцов, которые трудятся за закрытыми дверями (в случае Финка — в номере дешёвого отеля), и голливудских звезд, воплощающих написанное в кадре и на экране.
Забавно, что «Бартон Финк» — результат промежуточной работы братьев, изначально не запланированная история. Коэны корпели над сценарием картины «Перёкресток Миллера» (криминальная драма с Гэбриелом Бирном в главной роли; кстати, там же дебютировал у братьев и Туртурро, сыграв Берни Бёрнбаума — важного персонажа второго плана) около четырёх месяцев. Потом застряли, пребывая в творческом кризисе, поскольку не понимали, куда вести историю дальше. Чтобы переключиться, братья, взяв в оборот полюбившихся актёров — Джона Туртурро, Джона Гудмена, Джона Полито и Стива Бушеми — написали под них сценарий «Бартона Финка», причём сделали это всего за три недели!
Как и главный герой фильма, Джоэл и Итан для работы над сценарием переехали в Лос-Анджелес. Можно сказать, что написание сюжета «Бартона Финка» было для братьев своеобразной литературной терапией; после неё история «Перекрёстка Миллера», по словам Коэнов, шла как по маслу и была закончена даже раньше срока, который они себе поставили. К слову, оба фильма — и «Перекрёсток», и «Бартон» — провалились в прокате. Однако история сценариста, столкнувшегося с творческим кризисом (опять же, равно как и братья в реальности), снискала любовь критиков в Каннах (Золотая пальмовая ветвь, а также призы за режиссуру и лучшую мужскую роль) и киноакадемиков (три номинации на «Оскар»).
Как типовые форматы «кино о кино» «Бартон Финк» представляет собой летопись сценаристов о подводных камнях и тёмной стороне профессии. Перед нами терзания и злоключения, с которыми сталкивается главный герой — от вечного шума по соседству и отклеивающихся в номере обоев до пресловутого «страха белого листа» и диктата продюсеров. Братья Коэн на самом деле проводят мостик к состоянию «здесь и сейчас», обращая внимание на реальное положение авторов в индустрии, их условия труда и взаимоотношение с коллегами. Немаловажным в фильме оказывается поиск точек пересечения культурной интеллигенции (героя Туртурро) и «человека из народа» (персонажа Гудмана). Эта парочка, руководствуясь известному из школьной программы закону физики, притягиваются как две противоположности, не имеющие на первый взгляд ничего общего между собой.
Интересно, что в основе образов персонажей реальные прототипы. Хотя в интервью, которые раздавали режиссёры после премьеры, информация разнится — братья то упоминали отдельных личностей, то опровергали подобные догадки. Тем не менее, сам Бартон Финк во многом походит на голливудского сценариста Клиффорда Одетса. Будучи социалистом, членом Коммунистической партии США и выходцем из семьи евреев-иммигрантов, Клиффорд писал пьесы для Бродвея, в которых препарировал учение марксизма-ленинизма. Одной из фирменных «фишек» пьес Одетса были метафорические диалоги с простыми людьми из народа. Согласитесь, предостаточно параллелей с художественным образом Бартона Финка.
Взаимоотношения Финка с Уильямом Мэйхью — известным во вселенной фильма писателем, который уже снискал славу Голливуда — немаловажная составляющая картины. Статная фигура сценариста в классической «тройке» — синоним успеха, прообраз, на который Бартон, вполне вероятно, хотел бы походить. Сейчас, в начале пути, он преисполнен страхами и неуверенностью в себе. В Лос-Анджелесе, новом для него городе, у него ни друзей, ни знакомых — отсюда и шок при случайной встрече в туалете с одним из главных романистов того времени.
Какого же удивление Бартона, когда он узнает, что былая стать Мэйхью — всего лишь ширма фальшивого образа. Герой, коим его видел Финк вчера, сегодня в алкогольном опьянении кричит нечто несуразное, обращаясь к своей любовнице Одри (по совместительству секретарю). В интервью братья Коэн рассказали, что списали этого персонажа с американского прозаика Уильяма Фолкнера — одно время он, как и герой Мэйхью, работал над сценарием киноленты про борьбу и, по слухам, страдал от злоупотребления алкоголем.
Как тут не вспомнить «Манк» Дэвида Финчера по сценарию его отца, журналиста Джека Финчера, который тоже в некотором роде изобличает муки творца и демонстрирует устройство голливудской индустрии в 1940-е. Впрочем, форма, в которой работали братья Коэн, все-таки преисполнена сюрреализмом, словно режиссёры прошли мастер-класс у Дэвида Линча. Помимо реальных прототипов, «Бартон Финк» наполнен и аллюзиями на литературные произведения, и отсылками на прошлые ленты братьев, и религиозными подтекстами. Наиболее ярким образом, который мучил умы кинокритиков начала 90-х, стала злосчастная картина женщины на пляже: на эту девушку смотрел Бартон в своем номере, а в финальном эпизоде ленты Коэны повторили сцену в реальности. В многочисленных беседах с журналистами братья отвечали, что не пытались вложить в эту картину никакого межстрочного смысла. Наглядная история о том, что иногда банан просто банан (в данном случае — просто эстетика).
Сегодня «Бартон Финк» остается актуальным киновысказыванием. И это ничуть не удивляет, ведь люди творчества — и в 1991-м, и в 2021-м — переживают одно и то же. Да и Голливуд не то чтобы кардинально изменился. Разве что в гонорарах сценаристов прибавилось несколько нулей. Плюс пара десятков скептиков, способных складывать слова в предложения, каждый год пишет «разгромные» статьи о смерти кино как искусства. Нетрудно представить себе образ Финка, человека несомненно творческого и ранимого (в последней беседе с продюсером он с трудом сдерживает эмоции, слыша его негативное резюме по поводу лучшей, по мнению Бартона, рукописи в его жизни), в сегодняшнем офисе российского или международного продакшна при схожих обстоятельствах.
Как тогда, так и сейчас большие боссы диктуют авторам условия и формат сотрудничества, а после вынуждают согласовывать каждый последующий драфт истории, от которой в конечном счете остается минимум творческого «Я» и максимум коммерции. Такова реальность, которую оставили в истории братья Коэн. «Этим сумасшедшим домом заведуют конкретные сумасшедшие, а не кто угодно с улицы», — продекламирует генеральный продюсер в финале. Кажется, это наиболее точный вердикт индустрии, который только можно придумать.
