29 октября в повторный прокат вышел легендарный фильм «Сияние» Стэнли Кубрика. В свое время картина подверглась критике автора оригинального романа Стивена Кинга и даже получила две номинации на «Золотую малину», но сейчас считается культовой. Кинокритик Иван Афанасьев нарубил топором правда-матку про шедевр мирового кино и разобрался в его потайных глубинных смыслах.
Для начала, сразу определимся: сравнивать книгу и ее экранизацию — бесполезное занятие. Кино и литература — два совершенно разных явления, в основе которых может лежать один и тот же материал, но сделать их идентичными друг другу, или лучше/хуже — задача невозможная. Фильм может попытаться передать дух книги, может быть иллюстрацией-памятником к произведению, не привнося ничего нового и лишь копируя сюжетные повороты и описательную часть, а может на той же основе сделать что-то новое и не менее интересное. Поэтому на киноверсию «Сияния» мы будем смотреть, особо не оглядываясь на бумажный оригинал. Разберемся, о чем вообще киноверсия книги.
КРИТИКА ТОТАЛИТАРИЗМА
Кубрик, страшный перфекционист, нелюдимый, сам по сути своей в чем-то робот, больше всего на свете боялся автократии, унификации человечества и разнообразных теорий заговора. Это видно по его фильмам — паранойя по масонам в «С широко закрытыми глазами», заговор сошедших с ума военных в «Докторе Стрейнджлаве», обесчеловечивание в «Заводном апельсине» и компьютер-убийца в «Космической одиссее 2001 года». Может показаться, что на этом фоне «Сияние» — его самый простой фильм, в котором нет никаких секретных сообществ, тайных лож и диктаторов. Что будет неправдой — заговор есть и здесь, но на этот раз все скрыто от посторонних глаз.
Джек Торренс — собирательный образ классического американского мужчины-карьериста, зацикленного на своих амбициях и из-за этого удивительно эгоистичного по отношению к остальным. Он мечтает о самореализации как писатель, но, очевидно, ничего особо не умеет, и от того у него начинает ехать крыша. Оказавшись в роли смотрителя шикарного отеля, он становится своеобразным диктатором своей маленькой банановой республики, в которой устанавливает свои порядки: не входить к нему в комнату, когда он работает (или делает вид, что работает), не покидать его «страну», не перечить ему. Классический пример тирана, втихомолку (до поры до времени) наслаждающегося внезапно попавшей к нему в руки властью.
КРИТИКА РЕСПУБЛИКАНСТВА
Кубрик всегда был противником элит всех сортов, закоренелым леваком и либералом, и, в свою очередь, последовательным критиком республиканского строя. А вся Америка — это один большой республиканский строй с агрессивной внешней политикой, что было совсем не близко Кубрику-пацифисту (поэтому Нью-Йорк из «С широко закрытыми глазами» он снимал в Лондоне, например). Немного исторического контекста: 4 марта 1980 года, за два с половиной месяца до выхода «Сияния» на экраны, в кресло президента США уселся республиканец Рональд Рейган, сместив с этого поста не слишком популярного демократа Джимми Картера. Его милитаристский настрой неоднократно подвергался критике — именно при нем ввели войска в Ирак, начались бомбардировки Сирии и финансировались моджахеды, воевавшие с СССР. Так что для Кубрика, как и все, понимавшего вероятность прихода Рейгана, «Сияние» — своего рода фильм-предчувствие глобальных перемен.
Отель «Оверлук» выступает как миниатюрная, законсервированная модель США. Недаром в начале упоминается, что он построен на месте индейских захоронений: просто вспомните, как начинается фильм — с пролета камеры над горным озером, как будто мы пересекаем океан, подобно первым поселенцам из Новой Англии. И, разумеется, в этой парадигме Торренс, как олицетворение агрессивного республиканского строя — мизогин, ненавидящий свою жену, расист (диалог между ним и бывшим владельцем отеля о том, что «сын связался с н*гером»). И, конечно, он боится своего сына, представителя нового поколения, способного предсказывать будущее, и понимающего, что его отец опасен — поэтому он так хочет его убить.
ПРОБЛЕМА ДОМАШНЕГО НАСИЛИЯ
В фильмах Кубрика, вполне себе «маскулинного» режиссера, женщины всегда оказывались не просто на втором плане, но даже превращались из субъекта в объект, обезличенный, больше похожий на трофей: жены в «Убийстве» и «С широко закрытыми глазами», Лолита… А уж участь женщин в «Докторе Стрейнджлаве» и «Заводном апельсине» и вовсе незавидна — их там считают по головам, как скот, и используют примерно так же. Но значит ли это, что сам Кубрик был мизогином? Отнюдь: он был трижды женат и снимал своих жен и дочерей в маленьких камео. Он просто отражал существующий порядок, в частности, американский.
Мужские персонажи в фильмах Кубрика — чаще всего властные, злые и неприятные люди, часто — маргиналы, склонные к насилию и вербальной агрессии. Таков и Джек Торренс — оказавшись наедине с женой и сыном, он, пьяница, лентяй и нытик, начинает вымещать свою нереализованность на близких людях, которые не могут ему ничем ответить. Проблема домашнего насилия была более чем актуальна для Америки тех лет — законы, регулирующие права женщин, разрабатывались с 1960-х годов при Кеннеди. И снова Кубрик оказался провидцем в отношении Рейгана: разрабатывающиеся на протяжении двадцати лет демократические реформы были свернуты, а знаменитая Поправка о равных правах в 1982 году так и не была принята.
ИТОГ
Можно любить и ненавидеть «Сияние» — за человека-спойлера Николсона, одним своим видом дающего понять зрителю, чего от него ждать в дальнейшем, за наплевательское отношение к оригиналу, за странный сюр в сюжете (да, мы про человека в костюме медведя), за все что угодно. Нельзя только отрицать, что это мастерски сделанное кино, которое смотрится эффектно даже спустя сорок лет и по-прежнему способно напугать любого зрителя — нового или старого.
