В сентябре в онлайн-кинотеатре START начал выходить второй сезон сериала «Жить жизнь» — глянцевой истории о маркетологе Анне Богинской, вступающей в схватку с клубом пикаперов. Интриги, манипуляции и отряд красивых мужчин — вот наша римская империя! По случаю продолжения взяли интервью у Влада Ценёва, исполнившего роль Кости, лучшего друга главной героини. Поговорили о новых сериях, сменившемся режиссёре и феномене пикапа.
— Круто, что я пришёл на 2х2, потому что моё любимое число — 22. Даже татуировка с ним есть!
— Символично.
— Да-да. Оно преследует меня уже очень много лет.
— Напомни, как ты стал частью сериала «Жить жизнь». Знаю, что изначально пробовался на другую роль.
— Эта тема была для меня очень болезненной. Изначально я пробовался на главную роль — Матвея, которого сейчас играет прекрасный Рома Васильев. Сходил на встречу с командой и забыл. Потом меня неожиданно позвали на роль одного из друзей Ани Богинской. Впоследствии этот персонаж достался Матвею Лыкову. Снова сходил на пробы и забыл. Но меня опять вызвали на главную роль — уже с Любой Аксёновой. Всё прошло отлично — я даже получил утверждение. Уже определили количество смен, а договор перешёл на стадию подписания.
Варков
Началась читка. На тот момент у меня были длинные волосы — по плечи. Меня попросили отрезать их — как раз через полмесяца должны были начаться съёмки. Я записался к барберу: уже завтра-послезавтра стрижка. Неожиданно звонит агент и спрашивает: «Влад, ты сейчас сидишь?» Говорит, что меня сняли с роли Матвея. Как сейчас помню эти ощущения. Отвечаю: «Перезвоню».
Мне было очень тяжело справиться с ситуацией — долго приходил в себя. И переживал, и агрессировал, и злился. Я подождал два дня и позвонил агенту. Узнал, что мне предлагают роль друга Богинской всего на пять-шесть смен. Конечно же, это был удар по эго и актёрскому самолюбию. Сразу пошёл в отказ, крича, что больше никогда не буду работать с этими людьми. Агент помогла выдохнуть: посоветовала быть умнее и согласиться, потому что на тот момент у меня было не так много ролей.
Предстояло переступить через себя. Я весь кипел, но согласился с мыслью, что сделаю эту роль таким образом, что продакшн пожалеет, что что не утвердил меня на главную. Естественно, первая смена была в напряжении: все всё понимали. Но что делать: это актёрская профессия, нужно быть к этому готовым, потому что такое случается на каждом шагу. Пока ты не выйдешь в кадр, радоваться бесполезно. С тех пор, пока не начнётся первый дубль — я не радуюсь.
Пришёл через сопротивление, но потом Тёма Аксёненко меня расположил, а с Любой мы поймали невероятную химию. И понеслось. Всё правильно сложилось. Я очень рад, что оказался именно в этой роли. Благодарен продюсерам и агентам за то, что мне преподали такой важный урок. Видимо, он был необходим.
— Были ли у вас конфликты с Ромой Васильевым на этой почве?
— Никаких. До этого мы даже не были знакомы — первый раз увиделись на площадке. Даже не знаю, в курсе ли он, что роль могла достаться мне. Рома — абсолютно нормальный и адекватный парень. Нужно понимать, что это профессия. В зависимости от того, как ты относишься к тем или иным ситуациям, жизнь будет вести тебя в определённую сторону. Начнёшь сопротивляться — получишь ещё один урок. И так по кругу, пока не поднимаешься на новый уровень.
Абсолютно нормально испытывать негативные эмоции вроде зависти или обиды, потому что мы люди. Очень сложно пробираться к свету через эти скорлупки. Но всё классно — мне в любом случае предложили роль, которую можно сделать достойно. И это не эпизод. Не бывает маленьких ролей. Бывают маленькие яйца. Неважно, сколько у тебя экранного времени. Главное — зацепить зрителя. Даже второстепенная роль может стать одной из самых заметных.
— В первом сезоне драматургическая характеристика твоего персонажа довольно скомкана. Мы знаем, что Костя — друг Богинской, видим кольцо на пальце, но на этом будто бы всё. У тебя есть понимание, кто он?
— Безусловно, это сценарный пробел. К сожалению, в нашем кино подобное не редкость. Мой герой раскрывается во втором сезоне. В первом авторы заявляют, что он криптовалютчик и а-ля программист. Он шарит в компьютерах и зарабатывает на этом деньги, закидывая их на биржу. Костя всегда думает на шаг вперёд. Он вроде бы счастлив: у него всё окей в плане мужской энергии и финансов.
Во втором сезоне нам наконец показывают его жену и ребёнка. Мы видим сложности их взаимоотношений и понимаем, что он уже не любит супругу и хочет быть с Богинской. Я согласен с тем, что зрителю было непросто воспринимать Костю в первом сезоне, потому что вокруг него много загадочности. Он магически странный. Но, возможно, это как раз работало на то, чтобы люди задались вопросом: «А кто же он? — и посмотрели второй сезон. Это даёт развитие.
— Правильно понимаю, что и в первом, и во втором сезоне ты снимаешься со своими длинными волосами — это не парик?
— В первом — мои. Во втором мы прибегли к парику, потому что я отрезал волосы для другого проекта. В сериале «Екатерина. Фавориты» я тоже со своими волосами: играю итальянского скрипача-виртуоза.
— В одном из интервью ты сказал: «Если бы у меня было ещё больше времени на подготовку, тогда бы Костя получился ещё объёмнее, ещё интереснее. Но вышло как вышло». О чём речь?
— Всегда можно сделать лучше. Я имел в виду, что меня очень сильно захватило чувство несправедливости, из-за чего вся энергия сублимировалась в персонажа. Но у меня нет ни одной работы, о которой я сказал бы: «Вау, какой я крутой…» Мне всегда тяжело видеть себя на экране. Практически не смотрю работы с собой — за редким исключением. Сделал работу — всё.
Было бы больше времени — получилось бы чуть иначе. Могу привести в пример «Медиатора», который мы тоже делали с Тёмой Аксёненко. У нас было очень много времени на подготовку. Мы встречались с Тёмой с Ирой Старшенбаум по шесть-восемь часов переписывали текст или что-то добавляли в него. Находились в сотворчестве. Во время подготовки у меня была ролевая тетрадь и референсы.
Алина Кувшинникова
А тут: меня утвердили, и буквально через неделю начались съёмки. Но надо сказать: мы никуда не торопились. Тёма Аксёненко очень трепетно и детально прорабатывал сцены, просто это происходило во время съёмочного процесса, а не до него. И меня это сбивало.
— Изменился ли подход к подготовке перед вторым сезоном?
— Подготовка была больше, потому что у нас были очень долгие пробы грима и костюма. Мне не хотели делать длинные волосы, объяснив это тем, что придумали сцену, где Костя остриг их. А я всегда стараюсь отстаивать свои мысли, поэтому сказал, что это не работает, ведь между первым и вторым сезоном прошли всего сутки.
— Во втором сезоне в кресле режиссёра оказался Михаил Вайнберг. На твой взгляд, чем новые серии отличаются от прошлых?
— Тёма Аксёненко и Миша Вайнберг — абсолютно разные режиссёры. У каждого своё уникальное видение истории. Тёма более сдержан. Он про какую-то внутреннюю красоту. У него медленная и размеренная картинка, в каком-то смысле даже пафосная. Это своего рода дорогая реклама в хорошем смысле слова. У Тёмы свой стиль, и мне он очень нравится.
Миша Вайнберг более ироничен. Во втором сезоне много юмора и внутренней улыбки даже там, где происходит что-то лютое. Повествование чуть легче. Миша — ученик другой культуры: он жил в Америке 25 лет, поэтому так или иначе знает, как делать кино в западном ключе. Причём Миша сам монтирует. В США он окончил курс режиссёра монтажа. И это прям круто. Он по кусочкам собирает сериал.
— Гуглил ли ты когда-нибудь техники пикапа?
— Только когда готовился к роли. В жизни мне это не интересно и не нужно. Безусловно, мужчина прибегает к этому от неуверенности в себе, детской травмы, нелюбви и обиды. Но у меня с девушками всё было в порядке. Главное — быть искренним и честным.
Если хочется секса на одну ночь — ну, возможно, это вариант. Не буду скромничать: от родителей и природы я одарён внешностью. И это не моя заслуга. Но бывают разные люди, которые, например, не уверены в своих чертах. И они тоже хотят получить женское внимание, не доступное им в том же количестве, что и другим. От этого парни и идут в пикап, рассматривая это как инструмент, помогающий набраться уверенности в общении с девушками. Но есть и те, которые пользуются им ради личной выгоды. Они мечтают манипулировать. И нужно уметь это разделять.
— В школе ты был в центре внимания, верно?
— Особенно женского. Но все думали, что у меня проблемы с ориентацией, потому что я практически не общался с пацанами. Ещё я очень любил модничать и красиво одеваться в школу — например, надевал шарф под рубашку, насмотревшись «Крёстного отца». Причём он был мамин, женский, потому что у меня не было своего. Я обожал красиво выглядеть. Не знаю, от кого это пошло, потому что мама и папа всегда относились к одежде спокойно.
— А есть ли у Влада Ценёва какой-то фирменный подкат?
— Когда-то писал девчонкам в «ВКонтакте»: «Привет, красотка! На всех фотках ты просто сексотка»… (смеётся) Мне было где-то 12-13 лет. Сейчас никаких подкатов нет, но я знаю свои сильные стороны. Понимаю, что во мне привлекает девушек, помимо внешней оболочки. Но я не использую это — просто живу с осознанием. Я всегда был искренним. Если мне человек не нравится — всё. Да, буду уважителен и добр, но не более.
До сих пор существует проблема, что, ничего обо мне не зная, окружающие строят определённый образ по картинке. Раз я красавчик — значит, ещё и самовлюблённый и самоуверенный нарцисс, к которому на шаг не подойти. Но это сильное заблуждение. Мне очень нравится, когда я вижу, как у человека меняется мнение обо мне после знакомства. Это видно по лицу и глазам. Я простой парень, что и цепляет. Тот случай, когда картинка не совпадает с реальностью.
— При этом ты действительно осознаёшь свою привлекательность.
— Да, но осознанно пользуюсь ей только в творчестве. Понятно, что в жизни это тоже включается, но не утрированно. Оно сочится. Некоторые говорят: «Да тебе делать ничего не надо. Просто сиди и смотри». А я думаю: «В смысле?» А люди имеют в виду, что со мной и так всё в порядке. Я ведь всё время пытаюсь что-то добавить, накинуть. Только сейчас потихоньку прихожу к расслабленности. You are enough. Всё уже есть.
— Не кажется ли тебе, что условными фотографиями с открытым торсом ты сам подогреваешь сексуализированное отношение к себе?
— Безусловно. Думаю, соцсети — лишь картинка, за которой ничего нет. Никто ведь не знает, что под айсбергом. Какой он в глубинах океана. А там — неуверенность, сомнения, страхи и тревоги. И такая глыба у каждого человека. Пусть картинка будет сексуальной — не вижу в этом ничего плохого. Я отношусь к соцсетям исключительно, как к работе. Там только эстетика, никакого лайфстайла. Постеры, премьеры, достижения — всё. Если у меня хорошее тело, почему бы не поделиться этим?
Многие пишут мне: «Спасибо за вашу энергию в фотографиях. Она очень наполняет». Не знаю, конечно, что именно они имеют в виду… (смеётся) Эстетика! Но прежде всего я выкладываю посты для себя. Это портфолио.
— В этом году ты побывал в Каннах, представляя фильм «Баллада об Эдичке». Расскажи об этом опыте.
— Ты просто прилетаешь и оказываешься в месте, где 77 лет подряд ходили твои голливудские кумиры. Самым сильным впечатлением был день показа фильма, когда мы собрались командой в отеле — Бен Уишоу, Кирилл Семёныч, Рома Васьянов — а на выходе стояли поклонники с фотоаппаратами. По очереди подъезжали машины с именами каждого из артистов и отвозили нас на красную дорожку. Мне было абсолютно наплевать на журналистов и фотографов, я просто шёл и не мог осознать, что это происходит. Старался быть в моменте: «Господи, я сейчас иду по красной дорожке Каннского кинофестиваля!»
Мы показали фильм — аплодисменты были около восьми-девяти минут. Там очень сильная энергия. Потом случилось афтепати, где появилась возможность познакомиться с зарубежными продюсерами. Канны — это тусовка. Я сделал себе визитки в Москве с загадочной фотографией, именем, QR-кодом и контактами и раздавал их на каждом шагу. Кому-то даже сунул в пиджак. Одну кинул на асфальт возле красной дорожки: мало ли, кто возьмёт. Надо себя продавать.
Я посмотрел «Анору» и сразу понял, что именно этот фильм заберёт главный приз. Это абсолютно зрительское, а не авторское кино, которое обычно и выигрывает в Каннах. Занудная картина на три с половиной часа, которую ты еле смотришь. А тут ты хохочешь и плачешь. Это ещё раз доказывает, что всё возможно. Наши актёры — Марк Эйдельштейн и Юра Борисов — забрали «Пальмовую ветвь». Наши! Просто делай — и всё будет. Нет никаких рамок и границ, вне зависимости от ситуации в мире. Канны 2024 года — абсолютно не политизированная история. Мне кажется, даже Запад устал от всего этого. Приз дали не русским, а прежде всего талантливым людям, которые достойны этого. И неважно, какой они национальности.
— Критики посчитали, что «Баллада об Эдичке» затрагивает лишь малую часть биографии Лимонова, оставляя всё самое важное за кадром. Каким ты увидел это кино?
— Если честно, я не особо знаком с творчеством и судьбой Лимонова. Посмотрел его интервью, ознакомился с документальными фильмами и почитал «Это я — Эдичка» — на этом всё. Но для меня это уже немало. «Баллада об Эдичке» — прежде всего художественное высказывание режиссёра, а не биография. Размышления о неоднозначной личности. Именно так фильм и надо воспринимать. Кино нужно для того, чтобы высказаться на тему и напитать зрителя. Мне кажется, у Кирилла Семёновича это получилось. «Баллада об Эдичке» не похожа ни на одну из его картин. Это прямо кинокомикс.
Я не читаю ни один телеграм-канал о кино. Мне даже не хочется этого делать. Знакомился с мнением критиков лишь раз, когда хотел посмотреть реакцию на свою первую работу — «Кухня. Война за отель». Тогда я очень много рефлексировал, бесился и радовался. Словом, тратил нервы. Сейчас мне это не нужно. Но думаю так: если критик написал что-то о фильме — значит, он в любом случае не оставил его равнодушным. Вам уделили время — поблагодарите за это. А если журналист прошёл мимо — стоит задуматься.
— На фестивале «Новый сезон» показали «Красную поляну» — новый сериал «Кинопоиска» с твоим участием. О чём эта история?
— Мы не просто снимали сериал — мы кайфовали. Три месяца жили в горах, купались в море, загорали и катались на сноубордах. Это лёгкая, ироничная и авантюрная комедия, не подразумевающая под собой двойного дна и скрытого смысла. Всё очень просто и легко. Это сериал, чтобы расслабиться и от души посмеяться. На фоне основного российского контента о девяностых и мраке, где в России всё плохо и безнадёжно, «Красная поляна» — второе дыхание. Мне не очень откликается хтонь. Хочется немного надежды и света. И так тёмные времена — зачем ещё снимать об этом?
Вот в «Аутсорсе» художественная хтонь — тебя подключают, но ты внутренне понимаешь, что это игра. Душан Глигоров — прекрасный режиссёр. А есть проекты, которые серьёзно говорят о мраке, показывая ещё большую безнадёгу, чем есть на самом деле. «Красная поляна» чем-то похожа на «Кухню». Спустя пять лет я оказался в той же локации. Я играю Макса, владельца небольшого бара «для своих». Он умеет объединять людей, и его можно назвать душой компании. Макс мечтает открыть свой глэмпинг в горах, а вообще он — наша версия обин Гуда. Отбирает заработанные нечестным путём деньги, возвращает на место и берёт себе процент.
Алина Кувшинникова
— Знаю, что ты ездил в Калининград на фестиваль «Короче» с фильмом «Реплика». Каким, на твой взгляд, получилось это кино?
— Думаю, это всё-таки авторское творение. В нашей стране не занята ниша научно-фантастической драмы, поэтому никто не знает, как её делать. «Реплика» непроста для восприятия. Это очень информативное кино, где тебя заставляют думать. Авторы говорят об искусственном интеллекте и жизни после смерти. Мы снимали на очень небольшие деньги, что, конечно, видно. Но это и подкупает. Мне кажется, это новый взгляд на визуал в отечественном кино.
На этом проекте впервые работал над ролью с актёрским коучем, что помогло собрать персонажа от и до, понять его предысторию. И это западный подход. Аналогично работали и Соня Лебедева с Никитой Ефремовым. Теперь буду стараться делать только так.
