Советская анимация — прабабка, которую мы бесконечно уважаем и чтим, ведь именно она в XX веке запустила историю мультипликации в нашей стране. Рождённая в эпоху постоянных перемен и очень хорошо знакомая с цензурой, она стала зеркалом происходящего: в чём-то отражала действительность, а где-то — преломляла её и деформировала.
Здесь нет «просто мультфильмов» — каждый герой, каждая история и каждая техника несёт в себе реакцию на реальность. Сегодня даже пишущий этот текст редактор может взять планшет и склепать анимационный клип. В прошлом веке всё было сложнее, а значит, нельзя разбрасываться шансами создать что-то острое или важное.
Давайте вскроем потайное дно и посмотрим на мультипликацию иначе. Возможно, вы всё это время и не знали, о чём кричат с экранов Карлсоны, тумановские Ёжики и Козявины.
Россия для грустных
ДНК у нас с вами такое — с долей тоски, которую никуда не деть. Это не зависит от количества спетых синглов из «Русалочки» и пройденных курсов по позитивному мышлению. Потому эстетика тоски в кинематографе всегда находит нерв внутри нас, который обязательно запульсирует. Важной составляющей советского бессознательного стал как раз такой меланхоличный образ, как бы проводник в мир символов и собственных мыслей. И это не только большое кино вроде «Зеркала» Тарковского, но и тот же «Ёжик в тумане», та же «Варежка».
В мультфильме «Ёжик в тумане» режиссёра Юрия Норштейна реальность показана как место, где оживают страхи героя. Ёжик не убегает от действительности — наоборот, она становится открытым полем для столкновения с собственными мыслями. Потеря ориентации в жизни, попадание в туман триггерят в герое тревожность, из-за которой он страшится всего нового. Его пугает громада, оказавшаяся обычным деревом; он боится резко упавшего предмета — обычного листочка. Мысли вслух депрессивны: «А если лошадь ляжет спать, она захлебнётся в тумане?», «Я в реке, пускай река сама несёт меня». И самое интересное в этом всём, что именно столкновение со страхами — главное в мультфильме. По сюжету герой топает на чаепитие к другу с малиновым вареньем, но в финале узелок всё же не развязывают. Путь и есть цель.
В «Варежке» также реальность становится проекцией собственных иллюзий. Девочка одинока, ей очень хочется завести собаку, но деловая мама отказывает ей. Героине приходится поднапрячься и выдумать друга из обычной варежки: она играет с ним во дворе, соревнуется с настоящими собаками. «Пёсель» для девочки существует как бы в третьей — промежуточной — реальности, которая находится где-то между жизнью и фантазией. Психотерапевт Дональд Винникотт в своей работе «Игра и реальность» называет это «зоной отдыха», где задача любого символа — уберечь от фрустрации и потому связать выдуманное (желаемую собаку) с реальным (варежкой). Кстати, в этом мультфильме тоже нет как такового финала: мама забирает щенка у соседей, а реакцию ребёнка додумывает зритель сам.
Отражение советского человека
Часто персонажи мультфильмов были зеркалами конкретных советских типов людей. Так, например, в «Винни-Пухе» Кролик — герой-анекдот, символ советского интеллигента. Вечно напичканный случайными заумными фактами, стремящийся рассказать их своим научным языком («Я — бывают разные!») — персонаж максимально карикатурен. Он периодически врёт, страдает и немного рефлексирует из-за собственной же нерешительности. С другой стороны, ему знаком стыд, он даже готов загладить свою вину. Как-то Кролик соврал друзьям, что он дома, а когда обман раскрылся, скормил им собственный буфет. У героя даже дом двухуровневый со скрытой кухней — зеркало его же сущности.
Ту же инертность и заумность упрекает Фёдор Хитрук в Сове. По словам режиссёра, она совсем не мудрая (error от шаблона умной птицы) и даже немного злая (но, скорее всего, от старости). Это заметно даже в поздравлении для Иа-Иа: «Хвост пропал? Ну и что!»
Пока в «Винни-Пухе» герои отзеркаливают интеллигентность, простоквашинская утопия становится буквально описанием позднесоветской жизни. Здесь задача не вытащить на поверхность какие-то недостатки, а, наоборот, подчеркнуть достоинства идеалистов и утилитаристов: их хозяйственность, практичность и умение находить компромиссы. В «Простоквашино» заметен поворот советской интеллигенции: вместо зала ожидания светлого будущего она эмигрирует в себя — можно сказать, уезжает в Простоквашино заниматься своими делами.
Как мы говорили уже раньше, советская анимация стремится схватить и отразить максимум: в мультфильме достаточно аллюзий на общество. Без понимания устройства того времени многие пасхалки остаются для нас просто текстом и картинкой. Например, Печкин говорит Шарику, что таких, как он, «троих на шапку нужно». Это отсылка к 1980-м годам, когда в стране, к сожалению, мех бездомных собак использовали для шапок и называли это всё «шапкой из Дружка». Ещё одна пасхалка на дефицит того времени — реплика Матроскина: «Ну и ну, раньше шубы, мотоциклы доставали, а теперь детей доставать начали». В те времена многие имели только одного ребёнка, большая семья была роскошью.
В мультфильме не постеснялись обсудить «шестидесятников», их тягу к романтике и переживаниям. Матроскин-бард с его песней, как его будто кто-то подменил, — ирония в лоб над романтиками. Причём прагматичная семья не особо заостряет внимание на переживаниях героя — ну, поёт и поёт, успокоится. Все заняты своими делами — причём, более продуктивными — и не стараются вслушаться в текст. А надо бы!
Ещё один герой, отражающий жизнь в СССР, — Буратино. К сюжету обращались часто: «Золотой ключик», мультфильм «Приключения Буратино» и тв-картина «Приключения Буратино». Герой буквально прогулялся по периодам советской истории — сталинизму, «оттепели» и «застою». Все эти промежутки разные по отношению к обществу, идеалам и принципам, потому и Буратино везде разный.
Первая работа была создана как образец сталинского кино. Здесь не так важны герои, как сама идея: поиск ключика, чтобы открыть дверь в светлое будущее. Почему вообще надо было это делать через сказку? Именно этот жанр считался пригодным для отражения официальной идеологии: и то, и другое стоит как бы выше рационального сознания. Это же отразил режиссёр картины Александр Птушко через техническую сторону, совместив живых актёров и объёмную анимацию, — будто бы реальность превращается во что-то фантастическое прямо на глазах у зрителя.
На деревянного парня иначе посмотрели И.Иванов-Вано и Д.Бабиченко в условиях «оттепели». Здесь уже мелькает мысли об общих и личных ценностях. Возьмём начала картин: в первой работе показывают папу Карло, который поёт о стране без горя, во второй — герой голоден и мечтает о курице. Ещё одно новшество Буратино — отражение и советских, и иностранных мотивов (в первой работе фокус только на «нашем»). Так в мультфильм внедрили иностранную музыку, а Дуремара сделали католическим священником.
Общим в двух фильмах остаётся система, где находится герой, — тут есть чётко белое и чёрное. Эта граница смывается в третьем фильме о Буратино — мюзикле Леонида Нечаева. Здесь герой находится где-то между плохим и хорошим — он становится трикстером, балансирующим между добром и злом. Тут же, кстати, как это было и с Матроскиным, автор обсуждает «шестидесятников»: Тортилла и папа Карло загнаны властью в свои домики — болота и каморки.
Фантасмагория на максималках
Условия для искусства (такие, как цензура и жёсткий контроль) часто ограничивали авторов в том, что они хотели бы рассказать своим зрителям. Но творческие натуры на то и творческие натуры, что смогли вдохновиться и креативить даже в самых скованных условиях.
Хороший способ выплеснуть эмоции и показать мир так, как хочется, — нырнуть в фантастику. И хотя цензура сильно банила не то, что буквально сказано или нарисовано, а то, что могли люди об этом подумать, фантасмагорию можно трактовать по-разному, у неё нет единственного верного толкования, наслойка смыслов настолько толста, что невозможно разобраться, какой из них основной. Потому мультфильмам и удавалось частенько дойти до зрителя.
Андрей Хржановский (автор того самого «Носа или заговора не таких», мультфильм получил приз от жюри на фесте Annecy в этом году) — мастер психоделии, мультипликатор и отличный сценарист. Он создаёт в 1966 году картину «Жил-был Козявин» — мультфильм, высмеивающий чиновничество (главного героя послали найти Сидорова, а он весь шар земной обошёл). Сначала работу запретили показывать из-за её сюрреалистичности, а в дальнейшем — нашли в мультфильме «соцсюрреалистичность» — демонстрацию основ социализма через призму сюра — и разрешили выпустить без каких-либо правок.
Вспомним «Крылья, ноги и хвосты» 1988 года, который изначально был без слов — онемение анимации встречалось часто, меньше слов — меньше поводов забраковать проект. Но с «Крыльями» всё вышло наоборот: принимающий работу человек сидел во время просмотра спиной, занимаясь своими делами; естественно, ничего не понял и отправил мультфильм на доработку. Потому сейчас он идёт с закадровым текстом. Сюжет такой: гриф загорается идеей научить страуса летать. Со временем второй осознаёт, что бегает лучше грифа, и становится на пьедестал. Потом появляется ящерица, которая всех обходит. Странная рисовка, немного двинутый сюжет и очень много непонятного — ещё один хороший пример перевёрнутой анимации XX века.
Странно было бы в абзаце про фантасмагорию обойти «Халиф-аиста» — воплощение сюрреализма и психоделии. Из скрытых смыслов здесь вроде бы ничего запретного и высмеивающего, зато кое-что из назидательного: каждый должен следовать определённым правилам, иначе может случиться непоправимое. Главный герой пожелал сделаться птицей, помочь ему вызвался колдун, который обманул халифа. Если герой засмеётся, он уже не сможет вернуться к людям. Способность персонажа попасть в миры животных и колдунов, обилие фантасмагорических персонажей, попытка изменить реальность — в общем, приятно познакомиться, сюр.
«Весёлая карусель» как филиал The Beatles
В 1968 году выходит мультфильм «Жёлтая подводная лодка», где героями становятся музыканты The Beatles. Поп-арт, дэнсинг и атмосфера в целом привлекли советских аниматоров и режиссёров (и странно, если бы случилось наоборот). «Весёлая карусель» понемногу становится будто маленьким филиалом «Лодки»: уже через год после оригинала появляется «Рассеянный Джованни» — работа Анатолия Петрова. На претензии о тенденции на поп-арт автор ответил, что вдохновлялся вообще витражами француза Леже, так что мультфильм даже прошёл в эфир.
Дальше — больше: через четыре года появляется «Не про тебя ли этот фильм» от Валерия Угарова и ещё чуть позже — «Шкатулка с секретом». Правда, логичнее называть её «Шкатулкой с секретами»: во-первых, мультфильм стал хорошей базой для прогрессивного рока (послушайте песни деталей в шкатулке). Во-вторых, это лазейка для модников и модниц. Посмотрим на луки: патлы колокольчиков и клёш — полный балдёж! В-третьих, базой сценария стал «Городок в табакерке» Владимира Одоевского (XIX век, на минуточку). И если в первоначальном варианте это была метафора на общество и важность взаимопомощи, то в «Шкатулке» это уже история про ЧСВ каждой детали. В-четвёртых, тут же важна фигура шута, к которому не относятся серьёзно, но который всё, бац, и ломает. А это уже метафора на эпоху (в особенности — её окончание).
Кстати, отсылку к «Битлам» нашли и в мультфильме «По следам бременских музыкантов» — в Трубадуре увидели Элвиса Пресли, а в самих зверях — группу The Beatles. Автор сценария Василий Ливанов же говорит, что задумал вторую часть мультфильма как пародию на вечно гастролирующих музыкантов, без всяких отсылок.
Еее роцк!
Не одна «Весёлая карусель» стала убежищем для европейской культуры: «Парадоксы в стиле рок» — цикл новелл на актуальные темы вроде экологии и демографии от Ефима Гамбурга. Главный парадокс в том, что короткометражки вроде бы должны пародировать буржуазию, но они, наоборот, привлекают внимание к западной культуре. Ещё и приправленные авангардным роком (какой же ещё музыкой, с таким-то названием), новеллы оказались достаточно прогрессивным проектом Гамбурга.
Также европейская музыка попала в мультфильм «Контакт» — историю о встрече человека и инопланетянина (отдающую вдобавок фантасмагорическими пейзажами) приправили саундтреком из фильма «Крёстный отец» — Speak Softly Love.
Как заметно из мультфильмов, советская анимация отзеркаливала реальность и давала ей уникальные блики. Несмотря на технические сложности и ограничения цензуры, СССР представил довольно широкий спектр мультипликационных работ, сатирически высмеивающих быт и отражающих самые актуальные проблемы, которые задевают нас и сейчас. Анимация — прекрасный способ рассказать о главном с помощью аллюзий, позволяющий нам с вами сегодня увидеть мир, который был вчера.
