В российский прокат 17 ноября вышел хоррор-триллер «Дурной глаз» (или «Ноцебо», Nocebo) Лоркана Финнегана. Это второй полный метр ирландского режиссёра, структурно напоминающий дебютный «Вивариум». В преддверии выхода фильма, наполненного мистическими обрядами, мы поговорили с Финнеганом о его кино, индустрии в Ирландии и хоррорах, способных напугать его самого.
«Дурной глаз» — это история о дизайнере Кристен (Ева Грин), готовящей свой главный показ детской одежды. Внезапно героиню начинают преследовать странные и жуткие видения вроде больной собаки, которые женщина не в силах игнорировать. Навязчивые мысли и странные события приводят к провалам в памяти и повышенной тревожности, как вдруг на пороге её дома появляется знахарка (Чай Фонасье). Одним касанием она способна временно убрать все недуги женщины, не требуя ничего взамен. Постепенно Кристен и её семья замечают, что в доме находится кто-то посторонний.
— В ваших фильмах довольно много символизма, и в новом он заявлен уже в названии — «Ноцебо». Почему вы выбрали именно эту метафору?
— Ноцебо — это противоположность плацебо; латинский глагол, означающий «Я нанесу вред», когда плацебо — «Я помогу». Если же говорить про русскую версию названия «Дурной глаз», здесь речь идёт о карме и кармическом глазе. В разных частях сюжета мы меняли местами плацебо и ноцебо, и то, что было губительно для одного человека, могло стать спасением для другого. Именно эти аллегории и скрепляли сюжет.
— У вас в «Ноцебо» снимается Ева Грин. Насколько сложно заполучить крупную звезду вроде неё или голливудских актёров вроде Джесси Айзенберга, который играл у вас в «Вивариуме», в ирландское кино?
— Ева Грин ещё до нашей совместной работы познакомилась с Ирландией, когда снималась в сериале Penny Dreadful. Вообще, это всегда непросто заполучить актёров высокого уровня для участия в своих фильмах. Я передал Еве сценарий через её агента, плюс, она видела мой предыдущий фильм «Вивариум». Она прочитала сценарий, сильно погрузилась в материал, ей понравилась тема фильма. Так она оказалась в деле, чему мы очень рады.
— В ваших полнометражных фильмах вы фокусируетесь на птицах — в «Вивариуме» они открывают повествование, а в «Ноцебо» постоянно мелькают (как именно — это уже спойлер, конечно). Почему вы так сосредоточены на них?
— (Смеётся.) Не знаю! Думаю, это просто совпадение. В «Вивариуме» кукушонки в начале фильма — это метафора на всё происходящее далее. В «Ноцебо» птенцы пришли из фольклора. Ещё я помню, как ребёнком видел мёртвых или умирающих маленьких птенцов, выпадающих из своих гнёзд. Такие кадры навсегда остаются в голове. Ты никогда не видишь подобное во взрослом возрасте. Мне кажется, каждый хоть раз встречал в детском возрасте мёртвых птенцов. Думаю, в моём следующем фильме скорее всего их уже не будет.
— Какие птицы ваши любимые?
— Недавно у нас в саду поселились маленький скворец и мандаринка. Мне нравятся оба!
— Я заметила, что оба ваших фильма имеют схожую структуру: повествование медленно раскачивается, а концовка сражает зрителя наповал. Чем вам нравится подобный приём и хотели бы попробовать что-то другое?
— С точки зрения жанра, фильмы вроде «Вивариума» и «Ноцебо» напоминают американские горки, когда вы медленно-медленно поднимаетесь, а потом резко падаете. Я обычно оставляю самое внезапное на концовку. Удерживая внимание аудитории на протяжении часа или пятидесяти минут, зритель понимает: вот-вот должно что-то начаться. Плюс, подобная структура больше подходит хоррорам, нежели драмам. Такая структура — необязательный пункт во всех историях, что я придумываю, но мне нравится прорабатывать хороший финал. Это напоминает кульминацию в некоторых песнях.
— Ваши фильмы сняты в различных вариациях хоррора. Расскажите, чем вас цепляет жанр?
— Мне кажется, жанр хоррора позволяет посмотреть на общество и мир, в котором мы живём, под другим углом. Так можно по-новому исследовать социальные и политические аспекты. Вам не нужно погружаться в реальность, можно использовать истории о призраках, сай-фай, фольклор и другие популярные темы.
— Я заметила, что вы не используете джампскейры, выбирая психологический хоррор. Почему?
— Когда я смотрю фильмы, джампскейры бывают забавными, но я думаю, ими проще напугать и физически заставить человека бояться. Я предпочитаю погружаться в психологию и так создавать напряжение. Думаю, что в сознании аудитории дольше сохраняются ощущения от просмотра психологического хоррора, нежели после простого «БУ!» Оно же довольно быстро выветривается.
— Кстати, а вы боитесь джампскейров?
— Иногда да! Они действительно могут меня напугать.
— Чего вы сами боитесь?
— Мне кажется, каждый боится сойти с ума. Думаю, это самая пугающая перспектива — потерять чувство реальности.
— Может, поэтому вы в какой-то степени исследуете этот страх в своих фильмах?
— Возможно. Это всегда интересно, что, создавая кино, я могу визуализировать ту психологическую внешнюю силу, которой подвергаются герои.
— Какой фильм вас самого шокировал за последнее время?
— Если говорить про хорроры, это была «Невинность» 2021 года — действительно хорошая работа, от которой мурашки по коже. Причём фильм пугает без голливудских джампскееров. Очень рекомендую.
— Что вы думаете о пасхалках в кино? Оставляете ли их в своих фильмах?
— Думаю, это довольно увлекательно для людей, которые пытаются отыскать связь между фильмами. В моих работах не так много отсылок, хотя в «Ноцебо» есть одна. Надеюсь, она будет найдена.
— Может быть, птицы могут стать вашими пасхалками?
— (Смеётся.) Возможно!
— Вы начинали с короткометражек, и, кажется, некоторые их идеи нашли впоследствии отражение в полнометражных фильмах — например, «Лисы» и «Вивариум». Расскажите, как короткий метр помог нащупать стиль?
— Ещё до того, как я начал снимать короткометражки, я выпускал небольшие комедийные скетчи. Я также создал несколько роликов, где анимация смешивалась с лайв-экшн. Но я не делал это специально — скорее нарабатывал руку, пока изучал программы по дизайну и эффектам — просто по фану. Постепенно мои работы начали привлекать внимание на телевидении, поступали приглашения для работы над клипами и рекламными роликами. Думаю, «Лисы» стали первым большим опытом самостоятельной авторской работы — они идут около 15 минут — в короткометражках.
Но к моменту выхода «Лис» я уже успел изучить достаточное количество техник и эффектов, для которых короткий метр стал мал. С каждой новой работой мой багаж знаний накапливался и формировался личный стиль, который сейчас заметен в фильмах.
— Вы упомянули комедийные скетчи. Хотелось бы сейчас попробовать что-то ещё в жанре комедии?
— Да, я работаю над одним проектом со сценаристом «Вивариума» и «Ноцебо» Гарретом Шэнли. Это что-то вроде параноидального триллера и одновременно чёрной комедии.
— Как вы думаете, что сложнее: напугать зрителя или рассмешить?
— Раньше я делал комедийные рекламные ролики для телевидения, а вот сейчас снимают довольно мрачные фильмы. Для меня и комедия, и хоррор — это две стороны одной медали. Для того, чтобы рассмешить людей, как и для того, чтобы напугать их, нужно одно и то же — увести их от реальности, сменить фокус на что-то совершенно другое. И смех, и страх естественны. Я не могу заставить кого-то найти в фильме нечто ужасное или смешное.
— Вы — ирландский режиссёр, но в ваших картинах не так много ярких национальных черт. Как по-вашему должна выражаться национальность кинематографиста в его картинах?
— Думаю, здесь всё индивидуально. Я посмотрел довольно много фильмов за всю свою жизнь: в большинстве своём — это американское и британское кино восьмидесятых и девяностых, а также корейские, французские и японские фильмы. Я считаю, что как режиссёр я не обязан намеренно транслировать в работах свою национальную идентичность. Но мне кажется, что те же «Лисы», например, довольно ирландские. Они поднимают вопросы ирландского общества того времени: когда случился бум недвижимости и все пытались навязывать клиентам ипотеки. «Вивариум» тоже был частично вдохновлён этим. А в целом, не нужно специально проводить линию между своей национальностью и зрителем. Я сам ирландец — вот и вся линия.
— Как вы находите истории в реальной жизни для дальнейшей их адаптации в своём кино?
— Мне кажется, все люди наблюдают за всем, что видят, анализируют происходящее — подсознательно это всё откладывается в голове. Плюс, помимо кино я занимаюсь ещё и уличной фотографией. Я делаю это не для будущих фильмов, мне просто интересно — замечать, как люди себя ведут, находить среди них героев. Но, возможно, это помогает и при создании фильмов — запечатлеть человека и понять, каким бы персонажем он мог стать.
— Как сейчас в Ирландии вообще дела обстоят с кинематографом?
— Думаю, всё вполне здорово. Открываются новые и новые студии. У нас довольно высокие налоги, поэтому сложно привлечь в страну специалистов. Но здесь снимают многие американские фильмы, сюда приезжают режиссёры, которым нужны местные команды. Бывает сложно найти команду и студию на проект, но в целом всё вполне окей.
— Над чем сейчас вы работаете?
— Я работаю над несколькими проектами. Один из них — Goliath — перенесёт зрителей в ближайшее будущее, где монстр, вроде кого-то из Star Wars, украл все ресурсы планеты. Надеюсь, в ближайшие полгода фильм будет закончен.
