25 июля в российский прокат выходит «Собиратель душ» (Longlegs) Оза Перкинса («Февраль», «Гретель и Гензель»), который уже нарекли самым страшным хоррором этого года. Расследование серии убийств неуловимого маньяка активно сравнивают с фильмами о культовых убийцах: «Зодиак», «Семь» и «Молчание ягнят». Удалось ли режиссёру при таком обилии культовых референсов создать нечто уникальное и пугающее, расскажем в статье.
В 1990-е годы молодому агенту ФБР Ли Харкер (Майка Монро) поручают расследование дела о жестоких убийствах нескольких семей в штате Орегон. Более десяти лет они повторяются по одной и той же схеме: отец расправляется с женой и ребёнком, а после добровольно уходит из жизни. ФБР ищет виновника, оставляющего на месте преступлений зашифрованные послания с сатанинским кодом, подписанные «Собирателем душ» (в оригинале — «Длиннонгогим»). Но зацепок слишком мало — расследование не продвигается, жертвы множатся.
Когда за дело берётся упёртая и дотошная Ли, дело сдвигается с мёртвой точки. Она обнаруживает сходства семей: у каждой была девятилетняя дочь, рождённая 14-го числа любого месяца, а убийства происходили в течение шести дней после дня рождения ребёнка. Установив связь между датами зверств, девушка обнаруживает оккультный символ, который указывает на дату предстоящего убийства. С этого момента героиня приступает к активному поиску виновника, по крупицам собирая улики и детали прошлого, всё сильнее погружаясь во тьму собственных воспоминаний.
Замереть в ожидании — как пугает Перкинс?
Одна из отличительных черт Оза Перкинса, которая делает его фильмы такими тревожными и пугающими, — глубина и лиминальность пространств (обычно оживлённое место, изображённое неестественно пустым, жутким и похожим на сон), в которых находятся герои. Ли работает над материалами дела за рабочим столом, её фигуру освещает тусклый свет лампы или экран старого компьютера. Вокруг — давящая тьма. Мы видим девушку через окно окружённого лесом дома, смотрим ей в лицо, где за незащищённой спиной сходятся и расходятся глубокие неосвещённые коридоры. Эти пространства давят не только скрытой в них опасностью, но и тесной связью с героиней, которая также не вызывает у зрителя доверия. Они символизируют тайные части внутри её психики, к которым у Ли пока нет доступа. Пустоты в пространствах — пробелы в её памяти, тёмные пята в комнатах и закрытые двери — страх посмотреть вглубь себя. Всё повествование ощущается как замирание перед прыжком, одновременно готовность к борьбе и нерешительность перед будущим.
«Идея заключалась в том, чтобы сыграть левой рукой фильм “Молчание ягнят”, а правой затаиться в ожидании, — делится режиссёр. — В фильмах ужасов неподвижность, тишина, ожидание — самое главное, потому что, сколько бы мы ни думали об этом, мы все ждём конца».
Как и в своей работе «Февраль», Перкинс обращается не только к тревожащей зрителя лиминальности пространств и гнетущей тишине, но и неестественной симметрии в каждом кадре. По мере раскрытия деталей убийств и их связи с дьявольскими символами, он «обостряет» пространство через треугольные перевёрнутые символы, делает акцент на зигзагообразных лестницах и углах комнат.
В «Собирателе душ» режиссёр идёт чуть дальше и показывает нервирующие воспоминания Ли, перескакивая с широкого формата до маленькой рамки ретро-камеры, в которой мелькают жуткие детали: детская нога, кровь на полу, очерченное место преступления. Так, в открывающей сцене мы смотрим на преступника через небольшое окошко полароидной камеры с роста ребёнка. Мы ещё не видим его лица, но уже чувствуем нарастающее беспокойство. Надрывный голос, чуть выше — изрубленное неудачными операциями лицо, плотно скрытое под белой пудрой. «Собиратель» (Николас Кейдж) спокойно подъехал к дому, выманил ребёнка наружу, чтобы поздравить с наступающим днём рождения. Он ещё не сделал ничего плохого, но уже вызвал неприятное ощущение внутри. Постепенно раскрытие не только его личности, но и деталей внешности работает безотказно — люди боятся того, чего не понимают или не могут контролировать.
Это ещё одна составляющая идеального хоррора — маньяк, вобравший в себя всё самое лучшее от культовых убийц. Зашифрованные послания, которые никто не может разгадать — это «Зодиак». Телефонные звонки и напряжённое дыхание в трубку — Пол Стефани или «Убийца с плаксивым голосом», который без конца звонил в полицейский участок и говорил неестественным голосом. Серийные убийства с сообщниками — Чарльз Мэнсон и его секта. И несмотря на солянку, подобный собирательный образ идеально ужасающий и отталкивающий. Неестественно-кукольные движения Кейджа, танцы руками у прилавка пустого магазина и песенки «С днём рождения тебя» могли сделать из него идеального психопата. Он мог пополнить ряды культовых поп-культурных маньяков, однако Перкинс совершил ошибку и позволил «Собирателю» уйти в тень, сделав виновником торжества иные силы.
Арина Пырина
Кто в домике живёт?
Убийца перестаёт быть центром сюжета, как только выясняется его настоящий мотив. Это не только разбавляет чувство страха перед «Собирателем», но и отодвигает его на второй план. После появления в фильме других злодеев, внимание рассеивается, а важная часть сюжета перестаёт работать. Похожая проблема была и в «Феврале», где стиль повествования позволял чувствовать опасность кожей и медленно погружаться в тревожащее состояние, но как только в одной из героинь проснулись потусторонние силы, они тут же сломали линию повествования. Как в «Феврале», так и в «Собирателе душ» стиль оказывается важнее смыслового наполнения.
Фильм также следует за популярной нынче «Сатанинской паникой», к которой уже отсылались недавние проекты, например, «Полночь с дьяволом». Это в разы снижает его уникальность, превращая в очередной проект с нереализованным большим потенциалом.
