16 мая в Okko стартовал сериал «Калимба» Нурбека Эгена — история о социально-психологическом эксперименте, вышедшем из-под контроля. Одну из главных ролей в новинке исполнил Константин Плотников. Мы поговорили с актёром о его персонаже, отношении к названию проекта и психотерапии. Читаем!
— Могу рассказать великую историю о 2х2?
— Конечно!
— Раньше смотрел мультики только на 2х2. Миллион лет. И знал так много сюжетов, что в процессе обычного диалога мог вкидывать фрагменты увиденного. Рассказывал целыми сериями: «Итак, мой любимый эпизод в “Южном парке”…» Было прикольно! А вот теперь поговорим о «Калимбе»!
— Ты принял участие в сериале Нурбека Эгена. Расскажи, как попал в проект.
— Изначально пробовался на роль Ромы, которого в итоге сыграл Пётр Скворцов. Честно признаться, мне очень понравился этот персонаж. Я ведь и сценарий читал с его точки зрения. Мне зашёл вайб Нурбека — он ставил крутые задачи. Не могу сказать, что классно попробовался, потому что впервые в жизни попросил актёрский дубль. Но всё же было круто!
Процесс заглох на несколько месяцев. Меня уже взяли в другой проект. Вдруг лично позвонил Нурбек и сказал, что утверждает мою кандидатуру на роль Андрея. Мы обсудили персонажа, и я захотел сыграть его гораздо больше, чем Рому.
— Как работалось в паре с Петей Скворцовым?
— Он классный тип! У нас разный вайб, но при этом мы во многом схожи. Люблю, когда от людей пахнет творчеством. Петя многогранен. А ещё мы читаем похожую литературу. Единственное, в чём мы не сходимся, — это Марсель Пруст.
— В чём различия ваших вайбов?
— Пете будто бы проще уйти в себя. А мне, даже если необходимо, очень сложно это сделать. Я со всеми трещу, хожу туда-сюда… А Петя вдруг останавливается, и его уже не найти.
— Твой герой — журналист. Как ты готовился к роли?
— Я почитал о журналистской деятельности, но не сильно углублялся в неё. Мне было важно отыскать ядро профессии. Дотошность, внимательность, ум, подозрительность — обнаружение этих черт стало основополагающим. Андрей — бывший журналист, попавший в определённые обстоятельства. Важнее травма, которую он пережил, выход из неё посредством йоги и медитаций. Я знакомился скорее с этим аспектом, потому что до этого не имел отношения к духовным практикам. Плюс, мой герой — человек с очень сильной обидой на себя, в которой не признаётся. Во всех бедах он винит брата. Отсюда и история самопожертвования.
— Пользовался ли ты какими-нибудь референсами при создании образа?
— В качестве визуального референса нам почему-то дали Киану Ривза из какого-то фильма, где он тоже заросший. Но это не вайб. Для Андрея у меня не было актёрских примеров. Кажется, ещё при прочтении сценария я примерно понимал, кто он. Мне близка история самобичевания. А достраивать образ в процессе съёмок помогало пространство — мы снимали в одной локации, в павильоне, в условиях 28-градусной жары и трёх слоёв грима. Было важно поймать ощущение замкнутости. Понять, что уже никогда не выйдешь отсюда.
— В интервью 2х2.медиа Сергей Горошко рассказывал, что декорации были настолько хороши, что в какой-то момент он действительно перепутал реальность с сериалом.
— Это абсолютная правда: пространство было изумительное. У нас стояли скрытые камеры. Мы делали восемь дублей, потом вся группа уходила, оставались только актёры и играли две-три сцены подряд. 11-12 минут мы существовали под скрытой камерой без перерыва. Тебе не важно, где стоит оператор, куда нужно повернуть голову. Ты более-менее следуешь рисунку, но чувствуешь себя гораздо свободнее.
— Есть ли в сериале хоть один положительный герой?
— Я! Даже если маньяка сыграю, назову его положительным героем и постараюсь объяснить почему. А чем он отрицательный? У Андрея просто своя мотивация. Кто из нас не совершает ошибки? Да, у него они чуть глобальнее, из-за них пострадали люди. Но он точно не отрицательный тип.
Его доброту видно ещё в первой серии. Когда герои садятся трапезничать, Андрей зовёт Нурлана [Джал Ибрагимов — ред.] за стол, хотя знает, что это один из самых отрицательных персонажей в комнате. Но он не слушает сплетни, а судит о людях лично. Нурлан не кажется ему старым педофилом. Герой старается во всех видеть хорошее, спасти и примирить каждого, пройти этот путь достойно. Получается или нет — другой вопрос.
— Каково твоё отношение к названию проекта?
— Рабочее название сериала — «Запертые». Мне нравилось, что оно настолько говорящее, насколько это возможно. Но я играл в «Вернувшихся»… Это уже вызывает вопросики! «Запертые», «Вернувшиеся», ещё какие-то — и пошли перечислять прилагательные. «Калимба» показалась мне интересной, звучит броско. Естественно, я не сразу понял, что это. Увидев большое количество рекламы проекта, понял, что «Запертые» в этом контексте — что-то тухлое. А у нас образовательное название: есть повод загуглить.
— Приносили ли вам на съёмки калимбу?
— Нет, и я очень расстроился! Когда стал появляться мерч, первым делом подумал: «Почему не маленькие калимбочки?»
— Линии каких персонажей тебя тронули больше всего?
— Мне понравилась роль Дмитрия Владимировича Воробьёва, который играет Сергея Аркадьевича. Зацепила и линия, и сам человек, и его профессиональное мастерство. Персонаж попал в меня. Уровень мастерства Воробьёва — заоблачный. Ещё он очень остроумный — редко встречаю людей с таким чувством юмора.
Дмитрий Владимирович моментально включается в актёрскую задачу. Может шутить с тобой, гомерически смеяться, но через три секунды уже играть сложнейшую эмоциональную сцену и делать это филигранно. Даже на крупном плане. Я бы тоже так хотел, но не умею.
— Бондарчук преподносит столкновение оппонентов как единственное лекарство травмы. По твоему мнению, сработал бы такой тейк в реальности?
— В трейлере говорится, что всё выйдет из-под контроля только в случае, если это понадобится Фёдору Сергеевичу Бондарчуку. И оно, конечно же, выходит. Но даже в обратной ситуации я могу представить последствия эксперимента в желании убежать любым способом, как Елисей, побить обидчика, как Андрей, испепелить психически, как Татьяна, и докопаться до истины, как Сергей Аркадьевич. Всё это может быть.
Однако ситуации психологических травм, обидчиков и жертв — очень субъективны. Здесь нет трафарета. Всегда всё индивидуально — от степени обиды до проработки человеком травмы. Например, Андрей думает, что не чувствует злость, но когда встречает Рому, оказывается совершенно иначе. Очевидно, что и Татьяна не проработала эту историю, потому что кидается в дикое отрицание. И так с каждым героем. Я уверен, что если в реальной жизни проводить подобный эксперимент, то могут быть разные вариации происходящего. Всё зависит от людей.
— Осмелился бы ты на подобный эксперимент в реальной жизни?
— Возможно… Если что-то проработать — да. Но здесь интересная штука: только один из героев знает, что встретится с врагом. Остальные оказываются в бункере по нужде. Как говорится, давай бабки — подпишу.
— Был ли у тебя опыт работы с психотерапевтом?
— Да, но, кажется, мы ни разу не добрались до конкретной травмы. Была попытка разобраться в вопросе, причём довольно удачная. В кино показывают, что есть возможность дойти до той самой тёмной комнаты и открыть её, но в жизни у меня такого не было.
Я очень положительно отношусь к психотерапии. Но при этом могу назвать себя приверженцем старой школы. Не читаю ничего из современного в этой области. А вот Фрейда, Юнга, Фромма — люблю. Мне нравится идея погружения в себя, работы с эго, поиска тёмных сторон.
— Смотрел похожие психологические триллеры/драмы вроде «Триггера» и «Психа»?
— «Псих» — один из моих любимых российских сериалов. Мне очень понравилось, как там существует Богомолов. Авторы круто нашли грань сумасшествия героя. Когда появляется кукла, тебя выбивает из колеи, ты переживаешь эмоции персонажа. С этим можно переиграть или недоиграть, но здесь найден баланс.
— Немного отойдём от «Калимбы». Что думаешь насчёт перезапуска «Короля и Шута»?
— Да я вообще ничего не знаю! Все трубят, скидывают мне посты с анонсом. Говорят, что уже чуть ли не дата премьеры назначена. Но я не читал сценарий. Не строю по этому поводу каких-то безумных ожиданий и планов. Так было и с первым сезоном «КиШа, и с «Калимбой». Буду относиться к этому, как к процессу. Команда сериала была суперской. Не хочу сравнивать её с другими, потому что над «Калимбой» трудились не меньшие профессионалы. Но «КиШ» стал для меня первым объёмным и громким сериалом, поэтому очень люблю его.
С удовольствием поработаю с Рустамом вновь. С точки зрения сюжета всегда есть, куда двигаться. Меня порадовали разговоры о полнометражном продолжении. Возможно, мы увидим фильм. Наверное, я и сам смог бы придумать неожиданное начало проекта. Полный метр даёт свободу. Всё зависит от твоих намерений: хочешь ты отталкиваться от сериала и играть в продолжении или строить новую историю, делать акцент на реальности или фэнтезийном мире. В случае с сериалом, было бы сложнее развивать историю.
— Не появились ли у тебя режиссёрские амбиции после масштабных съёмок?
— Как режиссёр, хотел бы делать театральные проекты. Ещё со студенческих времён у меня запланировал моноспектакль. Я уже играл его, просто прошло много лет, надо немного переделать сюжет. Ещё хочу написать сценарий сериала! Пробовал заниматься текстом короткого метра, но осознал, что это не моя история. Понимаю, что по правилам сначала нужно написать и снять коротыш, потом ещё один, а уж далее переходить к более серьёзным работам. Но хочется ведь сразу сериал!
— Какую профессию тебе было бы интересно исследовать в будущих ролях?
— Психотерапевта! Но больше — пациента с тяжёлым расстройством. Ещё мне всегда хотелось сыграть художника. Очень интересно погрузиться в этот образ. Не так много о них снимают фильмов. Вообще, каждую профессию интересно изучать — спасибо актёрству.
— Где тебя можно увидеть в ближайшее время в театре?
— Из-за съёмок уже несколько месяцев не играю на сцене, но, по сути, у меня всего три названия — «Бесы» в «Городском театре», «Немой официант» в театре «ЦЕХЪ» и «Квадрат» в «Плохом театре». Это всё в Петербурге!
— А напоследок соберём твой топ-5 российских сериалов!
Алина Кувшинникова
