В середине июля тихо вышел фильм «Свинья» с великим Николасом Кейджем в главной роли. Вы вряд ли про него слышали, а перед нами, возможно, лучшая работа Кейджа в кино, который вытянул и без того хорошее кино в стратосферу. Рассказываем, почему этот фильм нельзя пропускать и как один из самых спорных актёров нашего времени учит зрителей любить свинью.
«Свинью» под своё крыло взяла прокатная компания NEON, которая в последнее время лидирует в зачёте по поиску не очень известных, но шикарных фильмов. NEON приложили руку к успеху «Паразитов», «Пляжного бездельника», «Зависнуть в Палм-Спрингс», «Ингрид едет на запад» (если вы не видели эти фильмы, нужно исправлять!), так что в их вкусе можно не сомневаться. И «Свинья» — новое тому подтверждение.
В центре сюжета — человек с таинственным прошлым Робин, который стал отшельником и зарабатывает на продаже трюфелей. Искать их помогает его верный питомец — смышлёная свинья, которая по сути стала полноценным сожителем главного героя. Потом случается ужасное: свинку похищают, Робин остаётся один и отправляется на поиски своей подруги. Да, начало слегка смахивает на «Джона Уика», но фильм быстро уходит от этих тропов, хоть и не очень далеко.
Если «Джон Уик» был фильмом про то, как киллер мстит за убийство своего пса, потому что тот был последним, что напоминало ему о жене, то «Свинья» — фильм про то, как герой любит свою свинью. На самом деле его лучше сравнивать с «Выжившим» с Ди Каприо, потому что Кейдж тут выдаёт актёрскую игру из того же разряда, что и роль, подарившая Лео долгожданный Оскар. Только вместо медведя тут — тяжелая жизнь, нападение длится на протяжении всего фильма (с перерывом на «прогуляться»), а вместо жизни, к сохранению которой стремился герой Ди Каприо, тут та самая свинья.
Аналог «killer society» Уика в «Свинье» — кулинарный мир Портленда, погружение в который смахивает на захватывающую экскурсию. Нам показывают, как устроен трюфельный бизнес и какие деньги он приносит, чем именитые шефы снимают стресс, почему работа повара так неблагодарна и кто на самом деле всем заправляет. И эта картина маслом выглядит убедительной, благодаря тому, что фильм отлично понимает свои границы и не пытается откусить больше пирога, чем может. Ну и Кейджу, конечно же.
Кулинарный мир Портленда — та ещё мясорубка, а Робин уже через неё прошёл. То есть знакомство с аппаратом мы начинаем с фарша — а герой Кейджа знатно так потрёпан. Мы сначала изучаем его шрамы, и только потом того, кто их нанёс. Поэтому картина этой индустрии получается такой убедительной, ведь она идеально объясняет все трещинки Робина. А когда мы видим других поваров, сразу узнаём в них людей, прошедших через ту же мясорубку, что и главный герой — мало того, что через тяготы Кейджа мы понимаем других персонажей, так и другие персонажи нехило так дополняют образ Робина.
Если пытаться максимально коротко описать персонажа Робина: это грузовик без тормозов, нагруженный тоннами тяжелых жизненных камней и несущийся к одной единственной цели — свинье. Если не считать первых минут фильма, когда нам показывают хрупкую зону комфорта главного героя перед тем, как её разрушить, по Кейджу сразу видно, насколько большой вес он несёт на себе. Дальше остаётся лишь исследовать его шрамы в попытках осознать, что за человек перед нами.
На руку актёру играет интересный сценарный или режиссёрский приём: Робин визуально на протяжении фильма ничего с себя не сбрасывает, а только накапливает. Он не моется и не переодевается (что нормально для отшельника), не чинит поломки, не залечивает свои раны, а кровь на лице, полученная в самом начале, останется с героем до самого конца и будет напоминать о пройденном пути. Робину важна лишь свинья, а всё остальное, его связи, имя и даже собственное тело — лишь инструменты для достижения хрюкающей цели.
Так мы понимаем, насколько сильно Робин любит эту свинью, насколько она для него важна, что даже он сам становится не важен. Зверушку мы видим в начале фильма — да, она милая, но этого недостаточно, чтобы влюбиться. Тут в игру вступает Кейдж, который своим отношением к свинье заставляет зрителя, да и остальных героев, проникнуться его чувствами, по-настоящему влюбиться в неё, хоть мы практически её не знаем. Собака Джона Уика была лишь триггером мясыча дальше в фильме, а свинья Робина — фундамент, на котором держится персонаж Кейджа, на котором построен весь фильм.
Артём Нечаев
Закончить этот текст хочется одой Николасу Кейджу, но начнём издалека. У собак есть такая особенность: если человек будет показывать ей куда-то пальцем, зверь чаще всего будет смотреть на палец, а не туда, куда её указывают. Примерно та же проблема преследует хороших актёров: они могут сколько угодно вываливать внутренние миры своих героев на экран, но большинство зрителей будет восхищаться тем, как хорошо они играют, а не тем, кого они играют. Кейджу в «Свинье» как раз удалось заставить зрителя, полностью погруженного в Робина, смотреть не на героя, а на то, куда он смотрит.
Через призму Робина мы изучаем кулинарный мир Портленда. Через призму Робина мы понимаем, как работа шеф-повара ломает людей. Через призму Робина мы понимаем, почему для него так важна эта свинья. Через призму Робина мы понимаем, как любить эту свинью. Поэтому в конце фильма, когда Кейдж сидит и смотрит куда-то, взгляд тянется не к нему, а туда же, куда и взгляд героя. Туда же, куда нас тянет любовь к свинье.
