В российский кинопрокат 23 июня выходит второй полный метр Александра Ханта, и снова роуд-муви: Витька Чеснок уже отвёз Лёху Штыря в дом инвалидов, теперь же зрителей ждёт криминальное приключение шестнадцатилетних Саши и Данилы. Впечатлившись реальной трагедией, когда Денис и Катя из Пскова сбежали из дома, заперлись на даче и во время штурма СОБР совершили [роскомнадзор], режиссёр решил посвятить свой следующий фильм именно подросткам и их переживаниям.
Свердловская область, вечеринка у друзей под треки «Пошлой Молли» и алкоголем. В разгар веселья и опьянения смелая Саша случайно встречается взглядом со стеснительным Даней: они тут же решают уединиться, чтобы заняться сексом — в первый раз. Неловкость усиливается с появлением родителей героини, которую после случившегося ждут постоянные запреты и домашний арест. Саша и Даня сбегают из дома и отправляются в криминальное приключение — с вандализмом, угоном чужого джипа, пластмассовым ящиком патронов и четырёхзначных купюр.
Перед премьерой фильма режиссёр Александр Хант рассказал нам, почему решил не концентрироваться на реальной истории, как собирал анкеты подростков и почему ему на самом деле не так импонирует формат роуд-муви, который не отпускает его вот уже второй фильм.
— Что для тебя вообще значит межсезонье?
— Изначально так назывался другой сценарий. Но наши пути с его автором разошлись, и единственное, что я у него выпросил, — это название. Мне показалось, что межсезонье идеально отражает сюжет нашего фильма: и физическое межсезонье из лета в зиму, и возрастное — это ведь история про подростков, их переходный период, подвешенное и изменчивое состояние.
— «Межсезонье» начинается монологами подростков: о себе, родителях и жизни в целом. Эти записи ты собирал в группе «ВКонтакте». Сколько историй ты получил? О чём ещё рассказывали ребята?
— Это было частью кастинга. При отсмотре заявок я отбирал ребят, которые меня заинтересовали, и отправлял им следующее задание: они должны были найти место, где будут исключительно наедине с собой, поставить камеру и ответить на 15 моих вопросов. Я собрал безумное количество таких записей, где ребята откровенно отвечали. Думаю, для тех, кто не удалил видео после отправки, спустя годы оно станет потрясающим артефактом подросткового возраста. Для меня же их рассказы оказались особенно ценны и полезны: постепенно они начали проникать в сценарий.
— Какие вопросы ты у них спрашивал?
А я сейчас открою анкету!
1) Что ты чувствуешь прямо сейчас? Опиши свои ощущения в данную минуту.
2) Что по-твоему значит свобода?
3) Есть ли у тебя какое-то прозвище? Какие прозвища у твоих друзей?
4) Ты материшься? Если да, скажи какое-нибудь ругательство.
Это, кстати, был довольно провокационный вопрос. Ребята чаще всего отвечали: «Конечно же, я матерюсь!» И дальше было сложно сматериться для примера.
5) Расскажи про свою семью: про отношения с матерью, отцом и другими близкими родственниками.
6) Чем ты больше всего гордишься в себе? Какие качества своего характера ты назовёшь прежде всего?
7) Есть ли в твоём характере странности, которые ты не можешь объяснить? Какие это странности?
8) Расскажи про отношения в твоей школе: какие есть или были конфликты? Был ли ты изгоем? Кто твои друзья?
9) Что ты считаешь самым отвратительным в человеке?
10) Вспомни свой сон и расскажи его.
11) Какие у тебя есть претензии к взрослым и родителям? В чём они тебя не понимают?
В подавляющем большинстве ответы на этот вопрос были о проблемах в отношениях. Причём, некоторые из них стократно перекрывали тот конфликт, который показан в фильме. Не меньше половины ребят отвечали, что в их семье нет отца. В меньшинстве оказались те, у кого дома всё замечательно.
12) Если бы ты решил сбежать, куда бы ты отправился?
13) Вспомни случай, когда тебе было очень стыдно за свой поступок.
14) Вспомни свой самый счастливый момент.
15) Есть ли у тебя какие-то необычные навыки?
Все видео ребята присылали на условиях, что их увижу только я и никто больше. Так оно и есть. Но я мечтаю превратить весь этот материал в документальную историю, если авторы роликов согласятся. Мне кажется важным про это рассказать.
— Получается, ты дал ребятам площадку выговориться.
— Да, можно и так сказать. Кто-то записывал многочасовые монологи, я их смотрел и смотрел, сильно погружаясь в каждую из историй.
— Каст твоего первого фильма состоял из профессионалов: Серебряков, Ткачук, Лапшина… В «Межсезонье» главных героев играют молодые актёры. Что было главным критерием во время кастинга?
— Я пробовал абсолютно разных ребят, в том числе молодых актёров. Главное условие — характер должен максимально соответствовать характерам героев. Я отсмотрел множество заявок, часть ребят пригласил на кастинг. Игорю Иванову, который играет Данилу Краснова, тогда было 16 лет: он выступал в театральном кружке и снимался в короткометражках.
На роль Саши Макаровой мы сначала утвердили Машу Лукьянову — ей тогда тоже было 16 лет, и мы уже плотно готовились, устраивали пробы с актёрами-родителями. Но в какой-то момент я решил провести актёрский тренинг со всей командой артистов, чтобы познакомиться перед съёмками и сблизиться, разрушить дистанцию. На том тренинге я неожиданно понял и сам не хотел соглашаться с этой мыслью: мой кастинг-директор, 21-летняя Женя Виноградова, которая всё это время работала со мной, идеально подходит для этой роли! Она не хотела сниматься и сначала отказалась от предложения. Плюс, хотя внешне Женя тогда была похожа на подростка, я принципиально относился к возрасту актёров. И решение взять её в основной каст давалось непросто. Ещё сложнее был разговор с 16-летней Машей Лукьяновой, которой я в тот момент уже почти билеты купил в Екатеринбург на съёмки. Но, к счастью, мы друг друга поняли. Маша — прекрасный человек, мы держим связь, я очень рад, что тогда она приняла моё решение.
— Где ты нашёл Владимира Спартака, который играет Дырявого в фильме? Он превосходен!
— Владимир Спартак — культовый персонаж Екатеринбурга. Наш художник Никита Евглевский чуть раньше уехал туда готовиться к съёмкам. Он посещал одну из выставок, куда «очень интересный человек пришёл с козой, и мы должны с ним познакомиться». Мы приехали в дом Спартака, где позже сняли несколько сцен для фильма. Зашли к нему, он на нас напал, покусал, пытался душить, всячески устрашал. Тогда стало понятно: это наш друг, мы должны взять его в каст. Спартак — очень эксцентричный человек, но он полон добра. Когда он будет вас кусать, просто помните: это с любовью.
— Кстати о Екатеринбурге. История, на которой основан твой фильм, случилась недалеко от Пскова. Почему ты решил сменить локацию?
— Во-первых, я точно не собирался снимать во Пскове и Стругах Красных. Я всегда подчёркиваю: трагедия Кати и Дениса — это, безусловно, стартовая точка «Межсезонья», но фильм не повторяет их историю. Я изучал доступные материалы о ребятах и понимал: если я хочу рассказать именно о них, нужно снимать документальное кино. А когда я начал погружаться в подростковые темы, хорошо для себя понял: мне важно рассказать и свой подростковый опыт, и истории других ребят. Рассказать историю подростков.
Когда мы с оператором Наташей Макаровой выбирали место для съёмок, первым делом начали искать молодых фотографов, которые по-своему чувствуют современную действительность. Мы обнаружили творчество Константина Киша, влюбились в его взгляд, и оказалось, что большую часть своих работ он отснял в Екатеринбурге и Свердловской области. Мы поехали к нему в гости познакомиться и посмотреть все эти локации. Думаю, на второй день мы уже определились с местом съёмок.
— Твои фильмы похожи выбранными локациями и интерьерами: например, обязательно есть сцена с карьером. Или вот Витька Чеснок спит на диване с цветами, обои в квартире Лёхи Штыря тоже в цветочек. Квартира, где живёт главный герой «Межсезонья», — вообще сплошной цветник. Это намеренный повтор?
Александр Хант: Просто я люблю цветы! А вот, кстати, идёт наша актриса Ольга Саханова… Иди сюда, а то я один отдуваюсь! Мы как раз обсуждаем, почему у мамы Данилы все обои в цветах.
Ольга Саханова: Моя героиня всю жизнь старается, чтобы её сын не чувствовал себя одиноким, отсюда и цветы. Мама всё решает за Даню — вплоть до обоев. Если герой решит полку прибить, она её оторвёт и прибьёт правильную. Она контролирует всё: от обоев до трусов.
— Как вы относитесь к своей героине?
Ольга: Во-первых, я её понимаю. И мне её очень жаль! Моя роль была мне понятна ещё с репетиций: я знала судьбу своей героини, историю её сына до того, как он сбежал. Я знала, чем она занималась все десять лет после смерти мужа. И, естественно, она боялась потерять Даню. Как и любой страх, он материализовался! Я сочувствую своей героине: она залюбила сына, терроризировала его своей любовью, естественно, это вызвало отторжение. У меня самой двое детей: старшему 26 лет, младшей — 16, у неё как раз такой возраст межсезонный. Я стараюсь давать полную свободу.
— Поменялись ли ваши взгляды на воспитание детей после съёмок?
Ольга: Мой отец довольно жёстко меня воспитывал. Я себе ещё в восьмом классе поклялась, что так поступать не буду. Поэтому я всегда давала и даю детям свободу. Когда надо, помогаю, но они сами выбирают свою судьбу.
Меня больше волнует вопрос карикатурности родителей в фильме! Скажите, Александр, почему они такие? Понимаю, что это собирательные образы, которые должны на контрасте оттенять трагизм всей ситуации. Я так полагаю, ты в эту сторону и рулил? Я ещё фильм не смотрела, но из отснятых сцен мою героиню можно было показать и любящей, и ненавидящей, и полной дурой. И я за неё очень волнуюсь!
Александр: Вот посмотришь фильм и тогда будешь с меня спрашивать!
Ольга: И спрошу!
— Оба твоих фильма — роуд-муви. И оба о взаимоотношениях с родителями. Это сознательный выбор?
— Это совершенно не осознанно! Если «Витька Чеснок» — вопрос взаимоотношений отца и сына, то «Межсезонье» для меня — история про подростков. Поэтому и родители карикатурные: мне нужен был фокус на главных героях. Плюс, история начинается монологами реальных подростков и заканчивается сценой с ребятами.
Что касается роуд-муви, меня вообще не привлекает этот формат, он отвратителен для производства! Ты постоянно скачешь по объектам, не успеваешь, всё время идёт какая-то погоня… Я мечтаю снять что-нибудь камерное!
— Были ли у тебя семейные продолжительные дорожные путешествия?
— Как таковых и не было. Я часто путешествовал по окраинам своего маленького городка, и кстати, как ни странно, в моём детстве был конкретный песчаный карьер, на котором я провёл удивительные минуты своей жизни!
— А обои с цветами были?
— Были! У героя на стене висит плакат с космонавтом — это единственное личное пространство, которое он смог отвоевать дома. Его кусочек. У меня тоже в детстве висел один плакат. И обои в моей комнате тоже были цветочные, выбранные без меня и похожие на матрас. Моя мама — суперзаботливая женщина, гиперопека — это точно про неё. Она сейчас постоянно мне пишет, чтобы я лишнего не выпил на премьере. Но ещё она всегда поддерживала меня: когда в пятом классе я сказал, что хочу проколоть ухо, она повела меня к косметологу. Когда я решил учиться на режиссёра, она никак не сопротивлялась.
— Но были и запреты?
— Да-да… Она никогда не верила, да и, мне кажется, сейчас не верит в мою самостоятельность. Мама не умеет доверять людям, она всегда знает, что для каждого будет лучше. У нас в Ханты-Мансийске поставили скульптуру: маленький мальчик шагает уверенно вперёд, за его спиной крылышки, а внизу надпись «Иду причинять добро». Это точно про мою маму! И теперь про меня тоже: я везде лезу с одной лишь целью — помочь, хотя никто не просил, но знаю, что всё равно должен.
— Ты говорил, что когда изучал реальную историю Кати и Дениса, то ощущал много общего между ними и тем, каким ты сам был в школьные годы. Расскажешь поподробнее о своём подростковом возрасте?
— В Екатеринбурге состоялась первая премьера нашего фильма, на которую пришла моя бывшая одноклассница, с которой проходило моё собственное межсезонье. Летом между 9 и 10 классами мы переживали похожие истории, что и герои фильма. Мы тогда испытывали себя: всё, что не надо было делать, мы делали. Это не было принципом, скорее — внутренней потребностью. Но не буду рассказывать в подробностях!
И пусть кино не посвящено моему прошлому, а сюжет в нём выдуман, я всё равно переживал на премьере! После показа мы встретились с моей одноклассницей, она сказала, что всё считала и узнала. Видимо, всё-таки я что-то неосознанно добавил в фильм из своей биографии.
— Знаю, что ты очень скрупулёзно подходишь к музыкальному оформлению своих работ — к рэпу в «Витьке Чесноке» ты не сразу пришёл. Как ты выбирал треки к «Межсезонью»?
— Большую часть музыки мы брали из рекомендаций ребят, которые участвовали в кастинге. Ориентировались на то, что нравится подросткам, поэтому в фильме звучат песни группы «Дайте танк!», Шарлота и других исполнителей. В какой-то момент они запустили корни в фильм. Когда я попытался изменить музыку, написать что-то с нуля, история стала сопротивляться, и мы вернулись к прежнему варианту.
— Фраза-лейтмотив, которую мы собираем из пасхалок в фильме, — «Жизнь слишком прекрасна, чтобы её бояться». Кому из героев она адресована?
— С этой фразой мы сами жили все съёмки. Наш путь был тернист: мы работали, не зная, сможем ли снимать завтра. Бюджета как такового не было. Съёмки превратились в одно большое приключение — как кайфовое, так и очень тяжёлое, порой эмоциональное. Мы сталкивались с такими проблемами, что я до сих пор не понимаю, как нам всё это удалось преодолеть. Фраза «Жизнь слишком прекрасна, чтобы её бояться» стала нашим девизом. Постепенно мы стали адаптировать её в сценарий.
