16 января ушёл из жизни режиссёр, художник и музыкант Дэвид Линч, наиболее известный широкому зрителю по сериалу «Твин Пикс», фильмам «Малхолланд драйв» и «Синий бархат». В своих работах он погружался в иллюзорный и хрупкий мир снов и сюрреализма, снимал фильмы словно на изнанке реальности. Его работы долго не принимали, а потом, как это часто бывает, восхищались и пытались понять. Но никто не добрался до сути, потому интерпретировал сны по-своему. Однозначно сказать можно только одно — Линч был поистине уникальным творцом.
Каждую ночь мы проводим во сне — годы дрейфования в бессознательном. Запоминаем искажённые образы, отгораживаемся от жутких фигур, часто отгоняем от себя всё, что принесла ночь, как только на кромке горизонта рассеивается тьма. Линч поступал иначе. Его реальность разворачивалась только тогда, когда снижались уровень сознания, сердечные сокращения и чувствительность нервных систем, а из-под век просачивались наружу удивительные сюжеты. Словно рождённые человеком, сидящим внутри планеты в «Голове Ластике».
Его короткометражный фильм «Алфавит» (1967) был основан на кошмаре, приснившемся племяннице первой жены Линча — Пегги, которая сыграла роль родственницы в ленте. В тёмной комнате, сжавшись на маленькой кровати, девочка бесконечно повторяла алфавит во сне. Услышав эту историю, режиссёр сразу понял, что нужно делать. Снимать. Так, из мира снов выплыла в реальность короткометражка, где перечисление букв сопровождалось шумом ветра, плачем и звуками сирен. Именно тогда наступила первая фаза сна Дэвида Линча.
«Снимая “Алфавит”, я словно заболел… У меня началась фиксация на кино, я хотел сделать нечто большее. Написал сценарий: это был короткий и сконцентрированный фрагмент без формы, состоявший только из предложений длиной в восемь страниц», — говорил Линч.
Потом появилась «Бабушка» (1970), в которой люди вырастали из-под земли, подобно грибам. Родители напуганного мальчика стонали и тявкали, пока тот выращивал прямо в постели бабушку. Говорил с ней по-птичьи. Это был переходный этап к большому кино, многими не понятый, но бесспорно значимый для режиссёра. В 1977 году вышла «Голова-ластик», пропустив зрителя сквозь голову главного героя, а точнее, впустив в его сознание. Ночной кошмар, где присутствовали только буквы алфавита, слился в крик о помощи — уродливый нежеланный ребёнок плакал в соседней комнате, пока Генри и Мэри испуганно смотрели в темноту. Образы и метафоры рушились, затекали друг в друга и вытекали обратно, словно во сне, из мрачных образов которого почти невозможно выбраться.
Трактовать фильм пытались по-разному. И как личный страх Линча перед отцовством, ведь он растил младенца-первенца в комнате над кухней, чьи окна выходили на стену морга. И как бесконечные рассуждения о рождении и размножении, проглядывающиеся не только в страхе новоиспечённых родителей перед уродливым первенцем, но и в растаптывании эмбрионов женщиной, самозабвенно поющей о жизни. И как факт, что любое уродство таит под собой живое сердце. Но правда в том, что однозначно расшифровать фильм было нельзя — так же, как нельзя добиться истины от сновидений, пришедших посреди ночи. Наверное, именно поэтому «Голову-ластик» с недоумением встретили критики, однако с удовольствием приняли в «полуночном кино» (показ непопулярных фильмов в полночь).
«Если вы хотите подцепить мелкую рыбёшку, оставайтесь на мелководье. Но если речь заходит о большой рыбе, вам придётся отправиться дальше. На глубине водятся мощные огромные рыбы, яркие и прекрасные», — писал режиссёр в книге «Поймать большую рыбу».
Сущность фильмов Линча поднимается, словно из глубины сознания. Не столько его, сколько коллективного: мы узнаём узоры снов, бесконечно увеличивающиеся и сужающиеся образы комнат и коридоров, рассказывающих небылицы уродцев. Реальность иллюзорна, правдиво только то, что мы чувствуем, погрузившись в бессознательное.
В 1980-м Линч прыгает на глубину и выпускает «Человека-слона» с Джоном Хёртом в главной роли. Фильм об изуродованном внешне мужчине, который продолжает оставаться человеком внутри, получает восемь номинаций на «Оскар», однако не выигрывает ни одной. На такой глубине режиссёром заинтересовываются акулы кинобизнеса и начинают плавать вокруг него, предлагая снять третью часть «Звёздных войн» и «Дюну». Остановившись на второй, он получает бюджет в 40 миллионов долларов и едет на съёмки в Мексику. Фильм выходит в 1984 году и… проваливается. Виной тому многочисленные отступления от оригинала и невозможность Линча вести проект полностью. После провала режиссёр наотрез отказался что-либо снимать без полного контроля над окончательной версией.
Так появился нуарный, мрачный и эротичный «Синий бархат» (1986) о тайной преступной группировке, контролирующей жизнь маленького американского городка. При его создании Линч познакомился с Анджело Бадаламенти, что стало поворотным моментом для его творчества, которое с тех пор сопровождалось глубокими меланхоличными композициями.
В «Синем бархате» любовь режиссёра к Америке раскрылась в полной мере: красные розы на фоне белого забора и пронзительно-голубого неба, белые домики с приветливыми и улыбающимися соседями, идеально подстриженные зелёные газоны. А под всем этим не переставала кипеть жизнь: во тьме, под землёй насекомые сплетались, ёрзали, перелезали друг через друга, демонстрируя грязь и ужас, таящийся внутри идеальной захолустной картинки. После этого кадра солнечные пейзажи, какими бы привлекательными они ни были, вызывали лишь тревогу. А потом Джеффри находит отрезанное ухо и ныряет в него. Город раскрывает свою истинную сущность.
«Такой мне представляется Америка. Жизнь там очень наивная, невинная, одновременно вокруг царит ужас и болезненные ощущения. И так повсюду. “Синий бархат” — это очень американское кино», — говорил режиссёр.
Фильм бесконечно критиковали за излишний эротизм и сцены насилия, а некоторые зрители расценивали его как «потенциально опасный». Но на самом деле Линч лишь исследовал границы добра и зла, искал источник. Как и в любой его ленте, здесь в большей степени был важен чувственный опыт, нежели сама история, не характеры, сколько их психология. Джеффри, преодолев «тёмное путешествие» словно предупреждает, что если мы соберёмся нырять в самую суть своих страхов, то больше никогда не сможем вернуться назад и забыть о них.
В 1990-м Дэвид Линч подарил зрителю не только «Твин Пикс», но и роуд-муви «Дикие сердцем», которое получило «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля (во главе жюри стоял сам Бернардо Бертолуччи). «Дикие сердцем» — самосатира, перенасыщенная красками гипербола, условное признание режиссёра в любви к фильмам «категории B». Безупречность постановки перемежалась с доводящими до смущения сверхэмоциональными эпизодами, например, сценой аварии или фразами «Трахни меня». Это неизбежно разрывало проект на части, бросалось в глаза своей пестротой, что демонстрировало безумие стремительных изменений мира. Но «замусоренность» картинки помешала разглядеть глубину путешествия Николаса Кейджа и Лоры Дерн по «дороге из жёлтого кирпича», в конце которой их ждал счастливый финал.
«Это фильм про 1 час 45 минут», — объяснил Линч своему другу Тоби Килеру, когда тот спросил его о чём его проект «Дикие сердцем», хронометраж которого составлял 2 часа 5 минут.
Совсем иным получился сериал о вымышленном городке на северо-западе штата Вашингтон, прямо рядом с канадской границей. Уже тот факт, что режиссёр «Головы-ластика» решил поставить телесериал, у многих вызывал шок. Ему пророчили провал, однако «Твин Пикс» заставил зрителей буквально «прилипнуть к экранам» в ожидании разгадки — кто же всё-таки убил школьницу Лору Палмер? Пронизанный сюрреалистическими и мистическими мотивами сериал побил все рекорды. Это был ещё один захолустный городок, тайная жизнь которого оказалась гораздо глубже и мрачнее, словно кишащая насекомыми земля в «Синем бархате». Линч каждый раз пытался разгрести её руками, вынести наружу все хитины, лапки, корни и камешки. Живописные зелёные сосны, лесозаготовки, горы, запах кофе и вишнёвого пирога — всё это было так похоже на городок Миссула, штат Монтана, где прошло детство режиссёра. Но стоило подойти поближе, и идеалистическая картинка рассыпалась. Вот оно: всеми забытое американское захолустье, полное ужаса и тьмы. Этот ужас и беспричинное чувство вины просачивались сквозь щербинки между досками, хлипкие фасады и плёнку, в которую обернули Лору Палмер. А особую атмосферу «Твин Пиксу» придавал саундтрек, написанный гениальным композитором Анджело Бадаламенти. Второй сезон уже не встретил таких восторженных отзывов, а третий, вышедший много лет спустя, и вовсе стали считать отдельным произведением, но аккумулировавшим в себе всё, что делал Линч.
«”Твин Пикс” — самый американский сериал из когда-либо созданных? Возможно, не первый, который нация выбрала бы в качестве визитной карточки: загадочное убийство, сюрреализм и мистика, жертвование невинных на фоне величественных гор… Но в нём Линч взломал половицы американской мечты и выпустил из-под них целый рой злых духов», — The New York Times.
В «Шоссе в никуда» (1997) Линч начинает рассуждать о раздвоении личности и двойственной природе человека. Сохраняется и тема насилия и трансформации, как визитная карточка режиссёра. Между супругами Фредом и Рене повисло напряжение. Пространство дома кажется бесконечным лабиринтом. Как и их отношения, он расширяется и сужается, предполагает внезапные повороты, развивается и множит проблемы. Фред подозревает жену в измене и убивает её. В камере смертников мистическим образом на его месте появляется невиновный автомеханик Пит Дейтон, который тут же выходит на свободу, но погружается в жуткий необъяснимый кошмар.
«Это фильм о человеке, который обнаруживает себя в зловещей ситуации, с ним случается приступ паники. Попытки совладать с последствиями своих действий даются ему тяжело, и его психика не выдерживает подобного напряжения», — говорил Линч.
Не способный вынести последствий совершённого им убийства жены, Фред переживает нервный срыв. Он заставляет героя представить себя кем-то другим, нарисовать иную жизнь, но она идёт не так, как ему хотелось. Его безумие, тревога и подозрительность достигают максимума: даже его самые великолепные фантазии превращаются в кошмар наяву. Герои Линча вообще часто отказываются принимать болезненную правду о себе, вытесненную в бессознательное. Рано или поздно она начинает просачиваться в их реальность, принимая устрашающие формы.
Как личность героя, так и сам фильм, разделились надвое. Первая часть — медленная, пропитанная ужасом и недомолвками. Вторая кардинально меняет темп (как только мир стал видеться зрителю через призму Пита Дейтона). Как говорил сам режиссёр, ленту стоит воспринимать как пирамиду, на которую сначала поднимаешься медленно, но постепенно набираешь скорость. События набирают ход, даже если зритель не отдаёт себе отчёта в том, что движение ускорилось.
Чтобы рассказать о сюжете «Малхолланд драйв», достаточно обратиться к краткому описанию сюжета самого режиссёра: «Часть первая: она оказалась внутри совершенной загадки. Часть вторая: печальная иллюзия. Часть третья: любовь». Иными словами: молодая актриса Бетти Элмс приезжает в Лос-Анджелес и видит в квартире своей тёти девушку, потерявшую память. Та становится близкой подругой героини. Но реальность смешивается со снами, а сюжет содержит множество эпизодов, на первый взгляд, никак не связанных друг с другом. Время искривляется, подобно ленте Мёбиуса, и практически лишает возможности отделить одно событие от другого. Словно во сне, мы не можем различить цифры на циферблате, а после и вовсе отказываемся от попыток: объяснения только всё испортят. В одной реальности Бетти помогает Рите вспомнить свою личность, в другой — страдает от зависимости. Что из этого правда? На самом деле — всё. Линии перекликаются, раскрывая тёмные тайны друг друга. Структурно проект напоминает «Шоссе в никуда», ведь в обоих присутствует тема двойственности, искажения реальности, погружения в глубины психики и просачивание этих глубин в реальность.
Голливудская «Фарбрика грёз» оказывается ещё одной героиней фильма. Именно она виновата во всём, что происходит в её чреве. В ней рождаются «другие реальности», а людям присуждаются «вторые имена» — псевдонимы. Актёры бродят между иллюзиями и переключаются с одной личности на другую так, что порой забывают себя. Сам Линч сознательно отказывается объяснять своё творение, объясняя это тем, что «если тайна будет раскрыта, «мы пробудимся от сна под названием “Малхолланд-драйв”».
Творчество Дэвида Линча можно не понимать или пытаться в нём разобраться, можно любить, а можно ненавидеть. Но сложно отрицать, что режиссёр оказал огромное влияние на кинематограф и смог вывернуть сны каждого из нас наружу, в реальность. Показать то, что кроется в каждом и чего мы так сильно боимся. Как известно, самая распространённая эмоция во сне — тревога. После неё идут покинутость, гнев, страх и только потом — радость и счастье. Наверное, именно поэтому работы Линча чувствуются такими тревожными, порой пугающими и дискомфортными. Он был одним из тех, кто осмелился посмотреть за кулисы бессознательного и раскрыть для зрителя не только его авансцену, но и всё, что кроется за её пределами.
Маша Медведева
