19 декабря 1997 года, ровно 25 лет назад, состоялась премьера «Титаника» (Titanic) Джеймса Кэмерона, фильма, не нуждающегося в представлении. В 2012 году он выходил в повторный прокат в формате 3D, в 2017-м — был включён в Национальный реестр фильмов США. Что сделало его таким хитовым и почему по сей день считается, что это один из лучших фильмов в истории (если не лучший в принципе)? Кинокритик Иван Афанасьев попытался разобраться в причинах такого отношения.
Помнится, на одной вечеринке я был свидетелем весьма интересного диалога между двумя собеседниками. Оба были образованными, умными, начитанными и насмотренными людьми, но в тот момент (в отличие от меня) здорово набрались горячительного и решили экспрессивно поспорить. Как это часто бывает — перескакивая с темы на тему, с разговоров о наследии музыки Элвиса Пресли до обсуждения цен на мясо в «Пятёрочке». А потом вдруг заговорили о «Титанике». Один утверждал, что фильм — лучшее, что вообще было в кино и после него бессмысленно смотреть что-либо ещё. Второй — что это «сопливая мелодрама» со страданиями людей на фоне, эксплуатация трагедии, а Кэмерон — та ещё скотина. Обсуждение фильма шло около получаса, и всё это время оппоненты буквально не затыкались. А в финале они спросили меня: «Иван, ну а ты, кинокритик, что думаешь? Норм фильм или так себе?»
Мой ответ был примерно таким: «Я смотрел довольно давно, ещё в детстве, надо бы пересмотреть…» В общем, после этого мы всей компанией безоговорочно уселись смотреть «Титаник». Я уже даже собирался домой, но меня буквально усадили, дали банку пива и сказали повелительным тоном: «Смотри!». Пришлось смотреть. Не скажу, изменилось ли моё мнение в лучшую или худшую сторону, но точно подмечу одно: в финале ревели всей квартирой. Включая двух моих собеседников, включая хейтера кино. Короче говоря, это всё, что нужно знать о «Титанике» и его магической силе воздействия. Знаете, почти как в том анекдоте про слова советского гимна: «Нравится или нет, а реветь будешь, как медведь, вылезший из берлоги». И на этом можно было бы и закончить.
Ведь если всё-таки попытаться проанализировать, в чём же именно эта магнетическая притягательность фильма Джеймса Кэмерона, то вариантов будет множество. Для меня это комплексное зрелище, как и положено произведению искусства. И если начать копаться, раскладывать его на элементы, то придраться к нему в некоторых моментах будет довольно легко. Допустим, возьмём мелодраму между персонажами Леонардо ДиКаприо и Кейт Уинслет. Вырежьте этих персонажей из сюжета о потоплении гигантского лайнера в отдельный фильм — и окажется, что перед нами довольно слащавая, архетипичная и где-то даже примитивная история голливудской любви с первого взгляда. Персонаж ДиКаприо, например, чертовски поверхностный. Всё, что мы о нём знаем — он беден, чертовски везуч, обаятелен и умеет рисовать. В общем-то, это всё. Героиня Кейт Уинслет ещё более плоская — о ней мы знаем ещё меньше. Она, в каком-то смысле, классический пример «несвободной» женщины в кино, которая не хочет ничего, кроме сказочной любви, которая её «спасёт» (вспомним одну из последних реплик фильма).
Короче говоря, мелодрама тут не то чтобы очень глубокая. А что с фильмом-катастрофой? Что, если отвлечься от визуального совершенства и просто попытаться проанализировать сам процесс крушения корабля? Выходит, что мой собеседник был в чём-то прав: если вырезать все, как он выражался, «сопли» останется suffer porn. Люди бегают, кричат, плачут, падают за борт, кидают туда других, предают и показывают всяческие богомерзости человеческого характера, а все хорошие просто смиренно умирают. Эти вот люди, которые играют на музыкальных инструментах, читают сказки перед погружением под воду, и так далее. «Кому нравится это смотреть? Извращенцам???» — оппонировал своему сопернику противник фильма. И, чёрт возьми, лично мне действительно не особо нравится смотреть подобные фильмы именно по этой причине — я не люблю наблюдать за страданиями людей даже в кино.
Тут вот какое дело (кулинарные метафоры — грех, но позвольте): можно представить, что «Титаник» — это такой бургер (если разобрать его на компоненты), отдельные элементы которого, конечно, съедобны, но ничего особенного из себя не представляют. И, если их собрать вместе, получится просто большой бутерброд с кучей всего — аппетитный, сочный и сытный, но фастфуд, а не высокая кухня. Однако же магия Кэмерона заключается в том, что в его руках все эти элементы складываются в какое-то совершенно запредельное блюдо. Мы можем не любить рыбу (тем более сырую) и рис по отдельности, однако с удовольствием будем есть суши. Потому что есть такое понятие, как ансамбль. Если привести другое сравнение, то это как с оркестром — отдельная партия целой группы (например, труб или вообще медных) может звучать как нечто чужеродное или неинтересное, пока не окажется в ансамбле с остальными инструментами. Вот «Титаник» — это именно такой оркестр. Как и любое хорошее кино в целом.
История Джека и Розы, возможно, не блещет оригинальностью, но было бы странно превращать её в главный элемент происходящей катастрофы — это обесценивает судьбы всех остальных пассажиров. Но за чем нам следить на борту тонущего трансатлантического лайнера, если не за тем, как двое людей, только-только обретших друг друга, отчаянно пытаются выжить? Чудо их любви — это более чем достойный повод бороться за свою жизнь, и, глядя на них, мы понимаем, что и у остальных людей на борту наверняка есть причины, чтобы отчаянно цепляться за возможность не умереть. И дальше уже не надо рассказывать: сразу становится ясно, почему ансамбль музыкантов продолжает играть, например — это не просто слёзовыжимательный приём. Просто представьте: самый большой корабль в мире тонет посреди океана — а эти люди музицируют, как будто бы ничего не происходит, веря если не в чудо, то в силу искусства, которое остаётся искусством даже перед ликом смерти.
Собственно, сила «Титаника» — в этой мощи искусства, а любое искусство идёт от человека. Вспомните остальные фильмы Кэмерона — хотя бы обоих «Терминаторов»: почему и по сей день, в общем-то, дико банальный сюжет про киборга из прошлого, решившего уничтожить всех, смотрится так здорово? Да потому что здесь важны, что называется, нюансы: фигура Сары Коннор, которая сражается за жизнь своего ребёнка, образ Терминатора, который проходит небезынтересную моральную трансформацию от первого ко второму фильму (при том, что мы говорим о роботе), Т-1000, воплотивший один из самых кристально чистых образов зла в кино. А если не охота ходить далеко за примерами, то вспомните «Аватар» — почему второй фильм был и остаётся одним из самых ожидаемых? Да потому что Кэмерон не только умеет работать со спецэффектами и масштабом, он ещё и умеет всё это превратить в человеческое кино. И «Титаник», в этом отношении — его самый человечный фильм.
Напоследок: на той вечеринке перед самым уходом парень, считавший «Титаник» переоценённой красивой пустышкой (это цитата), уже после пересмотра, стоя на пороге, обутый и одетый, на секунду задумался… а потом сказал: «И всё-таки нет фильма, после которого хочется жить больше, чем после этого». И аккуратно хлопнул дверью. Красиво так, как в кино.
