6 марта оказался насыщенным на релизы. Например, Яна Кедрина (Kedr Livanskiy) представила новый этап своей карьеры, а интернациональный дуэт шумно заявил о себе на дебютной пластинке The Pattern Speaks. Также в этот день вышел альбом московского проекта «БАЗАР» — «Санта Муэрте». Мы взяли у Димы и Мити интервью, в котором обсудили, кто они теперь, если не экспериментальный хип-хоп коллектив, есть ли в их треках мизогиния и чем они увлекаются помимо музыки.
— В различных источниках вас до сих пор называют хип-хоп дуэтом, но это же не так. Как бы вы сами описали, кто такие «БАЗАР»?
Дима: Дуэт авторов и исполнителей.
Митя: Дуэт авторов и исполнителей, выступающих с немалым количеством музыкантов, если быть точным. Звучит уродливо, зато правдиво.
Дима: Сложно, но ёмко.
— «Дуэтом авторов и исполнителей» сложно продать себя слушателю, который ещё не знаком с вашим творчеством.
Митя: Вот нас и раскусили словом «продать».
Дима: У меня внутри возникает протест, когда начинаются пиар игры. Тебя должна продвигать музыка и всё. Неуютно от одной только мысли, что мне надо делать что-то ещё, чтобы кому-то понравиться. Если у незнакомого слушателя нет времени вникнуть, то ничего страшного.
— Если не продать себя, то хотя бы помочь пользователям зацепиться за что-то в потоке информации.
Митя: Может, это какое-то искажение, но лично мне всё равно, что написано. Когда ты видишь альтернативный инди, трип-хоп, фокус-покус… ну, спасибо большое, всё равно ничего не понятно.
Дима: Меня, как и Митю, видимо, вряд ли зацепит какая-то формулировка, хотя это имеет место быть. В нашем творчестве много жанров, мы можем что-то и упустить, если составим чёткое описание. Вот, может быть, многожанровый…
Митя: Тогда мультижанровый.
Дима: Да! Мультижанровый дуэт авторов и исполнителей.
— Идеально. А почему «Базар»?
Дима: Мы начинали с музыки, в которой много ближневосточных красок, поэтому искали какое-то красивое слово, которое сможет это отразить.
Митя: Хотя подходили к поиску с установкой, что на самом деле нет разницы, как мы назовёмся.
Дима: В итоге получилась прикольная форма. Базар — явление колоритное и пёстрое, в нём много всего. Так и у нас разнообразие всего, тех же жанров. Как на настоящем базаре.
— В ранних рецензиях можно прочитать, что вас называют «кальянным рэпом здорового человека». Название словно бы само помогает таким ассоциациям.
Дима: Было-было, но только поначалу. Из-за восточных мотивов люди могли воспринимать нас «кальянным рэпом».
Митя: Когда мы начинали и только придумывали название, ещё не было фразеологизма «кальянный рэп», поэтому мы не могли ожидать таких сравнений.
Дима: Но сейчас мы очень далеки от этого.
Митя: К слову, мне довольно лестной кажется эта формулировка. Я не большой противник или ненавистник музыки, которую считают «кальянной». У меня ни одной плохой эмоции не возникнет, если на фоне заиграют треки Rauf & Faik.
Недавно услышал перепевку «Попутчицы» певицы Славы. Я тренировался на спортивной площадке где-то под мостом в Сочи, там в основном звучала православно-патриотическая музыка про старые церкви и Сибирь, а потом запел мужчина. И клёво так запел. Наверное, это был Султан Лагучев. Вот у него есть песня «Горький вкус». Я даже обрадуюсь, если она вдруг заиграет в такси.
В общем, я такое не слушаю, но у меня нет никакого снобизма к «кальянной музыке».
— Я пытался вспомнить, когда мне впервые показали ваши треки, и наткнулся на отрывок вашего трека: «Самолёт на взлёте засосёт шасси. Сяду за пианино, ты мне отсоси». Решил его переслушать, а его не оказалось на стримингах. Где он?
Дима: Удалили к чертям собачьим.
Митя: Мы.
Дима: «Плохой альбом» — это неудавшийся эксперимент. В тот период мы уже заканчивали делать хип-хоп и переходили к песням с пением. И решили попробовать выпустить максимальный рэп-альбом. И нам не удалось.
Мне это кажется совершенно не органичным, да и хорошим с натяжкой можно назвать. Ну, только некоторые песни.
Митя: Вышло недостаточно абсурдно, чтобы быть абсурдом.
Дима: Ни туда, ни сюда. А песня «Фортепиано», откуда строчка, прям квинтэссенция (смеются). Я понимаю, что в ней есть хорошо и цепляющего, но очень не хочется ассоциироваться с этой песней.
Митя: Но мне эта строчка нравится, если честно, но вот бы её кто-то другой исполнил.
— В том же диалоге 2021 года пиарщица в защиту трека сказала, что «цензура для художника — аборт». Забавно, что в итоге вы удалили именно его.
Дима: Ну это не совсем цензура, но, по-хорошему, надо и весь «Плохой альбом» удалить.
Митя: Там есть несколько строчек, за которые до сих пор стыдно. И не потому, что они грязные или грубые, а просто плохие с точки зрения текста.
— Даже вне «Фортепиано» у вас могут проскочить какие-то мизогинные строчки.
Митя: Боже упаси! Нет, ни одной.
Дима: По-моему, всё наоборот.
— Ну, например, в «Классической музыке»: «Если бы я любил классику, я бы трахал тебя под Штрауса»…
Митя: Я не вижу здесь мизогинии никакой, я бы эту строчку не оставил бы, если бы она там была.
Дима: К тому же, это лирический герой говорит.
Митя: Не, ну он тоже не мизогинный.
Дима: Я к тому, что довольно явный сексуальный подтекст во всей песне.
Митя: А что тут мизогинного?
Дима: Ничего. Может, звучит неуважительно, хотя можно с уважением трахаться, со всей душой.
Митя: Я понимаю, когда в обществе мощный перекос в сторону патриархата, тяжело разобраться в том, где перегибаешь, а где нет. И, может быть, у меня плохой внутренний тест на мизогинию в текстах, но я переворачиваю в голове: «А что, если бы это спела девочка?» Может, не лучший способ, но в данном случае подходит.
— А как меняется ваш лирический герой в принципе? Что изменилось с момента выхода «Плохого альбома»?
Митя: Про секс писать вообще не хочется и исполнение стало другим.
Дима: Наш лирический герой взрослеет. Раньше большинство песен исполнялось «голосом секс-маньяка», но мы давно от этого отказались и совершенно не жалеем. Мы любим и всегда любили песни с красивой вокальной мелодией и красивой гармонией. Рэп был для нас компромиссом в начале пути, потому что не удавалось попадать в ноты, а музыку делать хотелось.
— А почему раньше секса в песнях хотелось больше?
Дима: Это было органично тому исполнению. Когда ты читаешь что-то низким голосом, а тогда это было практически единственное, что было нам доступно, тема должна соответствовать.
Митя: Да и мы просто сами повзрослели, наверное.
— А как вам кажется, были бы вы более успешными, если бы остались прежним «БАЗАР»'ом?
Дима: Я ни разу об этом не задумывался.
Митя: Я тоже, но наверняка у нас была бы другая аудитория. Не факт, что её было бы меньше, и не факт, что её было бы больше. Сложно сказать.
— У вас сейчас преимущественно женская аудитория, вы изучаете её? Работаете ли как-то над этим или так просто сложилось?
Митя: Это трудно назвать изучением.
Дима: Просто есть сервисы, на которые ты заходишь и видишь: 65% женщин и 35% мужчин. И ты такой: «Ну, класс».
Мы никогда не писали и не делали ничего с установкой, что это должно кому-то зайти или сработать на отдельный сегмент аудитории. По-моему, на этом всё творчество и заканчивается.
Митя: Иногда, наоборот, в другую сторону прикалываемся. Пишем какую-то песню, которую, как нам кажется, никто слушать не будет, и говорим: «Ну, Толич порадуется». Мы так за глаза моего отца называем. Он рос на Pink Floyd всяких. И когда мы пишем что-то такое, не модное, то понимаем, для кого эта песня будет существовать. Ну а что поделать, не писать, что ли теперь?
— А много вы пишете в стол?
Дима: К счастью, нет. Буквально за всё время было пять-семь готовых песен, которые мы не выпустили.
Митя: Но музыки очень много.
Дима: Недоделанных демок в разной степени, конечно, больше, но они не в счёт.
Митя: Ещё текстов много снесено.
— А не было мысли сделать какой-то сайд-проект, чтобы просто экспериментировать и пробовать выпускать все наработки?
Дима: Я несколько раз задумывался, но не скажу, что прям накопилось что-то кардинальное другое, чтобы можно было запустить ещё один проект. Если у тебя появляется хорошая песня, ты просто её делаешь для «БАЗАР»'а. У нас в этом плане нет рамок особых, как раз всё подряд в хорошем смысле.
Мне кажется интересным, когда на альбоме почти нет похожих песни. У нас так будет на новом альбоме.
— А расскажите что-нибудь интересное о процессе работы над ним.
Митя: Дима взял у нашего звукорежиссёра микрофон, который сильно дороже, чем тот, с которым мы работаем. А дома мы пишем почти всё, кроме музыкантов. Дима что-то попел в этот микрофон, и стало очевидно, что качество намного лучше. Мы решили купить такой же. Он хранился в квартире в Кузьминках, и Дима его потом оттирал парфюмом, чтобы от него не воняло сигаретами.
Дима: Да, микрофон хоть и дорогой, но хранился видимо в банке с бычками. До сих пор немного пахнет.
Митя: У Димы просто обоняние чуткое.
Дима: А больше и ничего интересного. У нас не было задачи альбом написать, скорее накопились песни. Весь 2024-й с новым материалом было сложно, ничего особо не придумывалось, а потом в ноябре внезапно появился азарт писать.
Митя: Мы разъехались, дышать стало проще.
Дима: Да, теперь в моей квартире есть прекрасная комнатка, оборудованная под студию. Надеюсь, арендодатели не прочитают это. За пару месяцев мы подсобрали старые демки и написали новый материал. В сумме получилось восемь треков, которые концептуально никак не связаны.
Митя: У некоторых разве что есть общие мотивы, но мы концептуальное никогда и не выпускали.
Дима: Если только случайно. Так что и новый альбом — скорее просто восемь синглов.
— А почему не выпускали, нет ли желания прям что-то концептуальное сделать?
Митя: И так трудно песню написать, которую будешь считать хорошей, а если себе ещё один критерий придумать, то вообще можно с ума сойти.
Дима: Ну и по большому счёту смысла в этом немного. Может, к сожалению, а может, к счастью.
Митя: Но это тоже какой-то наш музыкальный цинизм.
Дима: Если любят песню, то без привязки к какой-то концепции. Мне кажется, что прошло время, когда ценили некий выдержанный звук всего альбома. Окончательно.
Митя: Меня может даже раздражать идея альбома, его семантически выраженная концепция.
Дима: Почему же?
Митя: Потому что меня раздражает, когда в песне главное — это смысл. Или, если точнее, то когда вокруг смысла строится песня. Мне это вообще не нравится.
— Но концептуальный альбом может быть не только сквозным по тексту.
Митя: Если в нём просто собраны песни в одной эстетике, то это будто не концепция, а просто сборник похожих треков.
Дима: Получится, что выйдет восемь или десять одинаковых песен. Одна или несколько хорошие, а остальные на них похожи. Я бы на месте слушателя расстроился, если бы мой любимый исполнитель выпустил такой альбом. Да и зачем оно?
— В этом случае вы задумываетесь о слушателе?
Митя: Не надо думать, что нам вообще плевать и мы не пытаемся прогнозировать реакцию людей.
Дима: Конечно, думаем об этом. Но никогда не принимаем решений на основе этих ощущений.
Митя: Когда ты спрашиваешь, пытаемся ли мы какой-то песней привлечь определённую аудиторию, то в этом контексте — нет. Мы об этом даже не думаем, потому что тогда трек превращается в какой-то инструмент по привлечению. Но в процессе написания мы, конечно, рассуждаем глобально, хорошо она зайдёт или плохо, может ли она вообще понравиться.
— Изначальный вопрос был не про конкретный трек, а про само творчество. У вас сохраняется сквозная тема, но глобально оно меняется. И вот что на это влияет — только собственное ощущение или какой-то условный диалог со слушателем?
Митя: Ты постоянно ищешь, что тебе органично. И уже из этого выбираешь, что может быть интересно ещё другим людям. Но первопричина здесь, конечно, — это твоя органика.
Дима: Ну и просто надоедает писать одно и то же. Для меня движущая сила — то, что я могу обратить внимание на другой жанр и попробовать что-то из него привнести, сделать микроэкспериментик какой-нибудь. Хочется же кайфовать от своих демок. Долго от одного и того же не покайфуешь.
— Как вы думаете, можете ли вы выйти в мейнстрим? Помню, в каком-то интервью вы шутили, что из экспериментов вам хотелось бы попробовать написать хит.
Митя: Может повезет и всё-таки какая-то песенка станет, почему нет? Мы же не андер и нас слушают те же люди, которым нравятся все эти хиты. Так что, гипотетически все шансы есть.
Дима: У нас есть все критерии для хита. Но это если повезёт. Может и нет, но ничего страшного. К тому же хит — такое явление, может, мы его уже написали. Есть хороший пример: Тима ищет свет.
— Волна?
Дима: Ну да, песне четыре года. Может, и у нас такая есть.
Митя: Ещё понимание хита сильно размыто, но опять же в этом ничего плохого нет. Многие треки вирусятся благодаря рилсам и тиктокам, потому что под такую музыку удобно снимать контент. Буквально недавно услышал отрывок одной песни, под неё снят миллиард рилсов. Я послушал полностью, и мне не понравилось совершенно, но фрагмент идеально подходит под короткие видео.
— А почему вы сами не работаете на поле рилсов?
Митя: Будем-будем!
Дима: Долгое время у нас просто не было на это денег.
Митя: У тебя уже давно есть на это деньги, хватит отмазываться!
Дима: Не очень давно. Если честно, то немного лень этим заниматься. Если бы дела шли плохо, мы бы внимательнее относились к социальным сетям.
Митя: Если сейчас альбом плохо зайдёт и прибавится мало слушателей, то, преодолев кризис, отчаяние, уныние и вот это вот всё, мы ринемся в фотостудии к рилсмейкерам.
— В стадии депрессии?
Митя (смеясь): Мы сильные, мы справимся. Мы давно в этом дерьме.
Дима (смеясь): Уже столько релизов не зашло. Одним больше, одним меньше.
— А помогают ли вам как-то стриминги в продвижении? Помню, а 2021-м вы попали в RADAR, а работаете ли вы с «VK Музыкой» или «Яндекс Музыкой»?
Дима: Никогда не чувствовал, что нас как-то обделяют вниманием. Например, если «Яндекс Музыка» может поддержать релиз, они чаще всего это делают. Каких-то специальных программ типа «Радара» у них нет, наверное. А может и есть, но для молодых артистов.
— Вас почти в каждом интервью называют до сих пор молодым коллективом!
Митя: Просто звучим свежо, понимаешь?
— А сами следите за молодыми артистами?
Митя: Есть группа «СТРИО», мне друг скинул. Они вроде недавно существуют, и у них всего несколько песен. И вот среди них есть абсолютно роскошная латина, она просто разбомбила.
Ещё есть певица осетинская клёвая!
Дима: Даена?
Митя: Да-да! Она очень хорошая.
— А за пределами российской сцены?
Дима: Совсем не хватает азарта на это. Это началось с момента активного написания собственных песен. До этого следил, слушал, были любимые песни и артисты, всё как должно быть. Как только начал писать, сразу всё закончилось. Видимо, ресурс ограниченный. Разве что случайно могу наткнуться, «Яндекс Музыка» что-то посоветует, например. И то, понятно, что там сейчас не вся музыка представлена, к сожалению, поэтому поглядываю только за российской сценой. Иногда в плейлистах попадается что-то симпатичное.
— А чем вы увлекаетесь вне музыки?
Митя: Я вот на плавание пошел, кролем учусь плавать.
Дима: Про борьбу не будешь рассказывать?
Митя: С комплексами?
Дима: Ну да.
Митя: В том числе. В общем спортом занимаюсь. Что ещё? Блин, не хочу в каждом интервью говорить, что планирую когда-нибудь книгу написать.
— Почему? Говори!
Митя: Ну вот я иногда пишу строки в прозе.
Дима: Прекрасная проза.
Митя: Спасибо, брат, очень приятно. Её очень мало, но когда-нибудь, надеюсь, что всё получится. Но если честно, трудно держать в фокусе несколько вещей. День начинается с музыки и дальше уже как пойдёт.
Дима: У меня почти всё время уходит на работу над музыкой или на операционные маленькие задачи, по концертам. Ещё в пул играю с друзьями или незнакомыми людьми. В основном выигрываю, это радует.
Митя: Не у всех.
Дима: У Мити не выигрываю.
Митя: У меня нельзя выиграть.
Дима: Ещё спортом занимаюсь, да и всё, пожалуй.
— У вас будет активный концертный или фестивальный 2025 год?
Дима: Да, если обстоятельства благоприятно сложатся. Уже есть несколько подтверждённых фестивалей, сольные концерты будут в марте. Также думаем о туре на осень, выбираем города и даты. Будем активно выступать.
— Только Россия?
Дима: Да-да. Есть вероятность, что окажемся в Минске, но это сделать намного сложнее. В России будет немного городов, тур будет пробным, мы за пределы Москвы и Петербурга с сольными концертами не выезжали. Чтобы звучать хорошо, нам нужен относительно большой состав: шесть человек на сцене и звукорежиссёр. И есть большой риск выступить в минус.
— У вас в треках иногда звучат имена каких-то звёзд. В этом можно проследить влияние поп-культуры на ваше творчество?
Митя: Я вижу в этом какой-то постмодерн, и мне очень нравится внезапно кого-то упомянуть в тексте, кого там вообще не ожидаешь услышать.
— Вы часто упоминаете в интервью Скриптонита, почему его неожиданно услышать в ваших треках? Даже Гвардиола звучал внезапнее или Чапарян.
Митя: Ну ты сравнил! Упомянуть в интервью или в тексте песни.
Дима: Гвардиола к тому же вообще прикол.
Митя: Ну да, Пеп — целиком и полностью прикол, а Артур и Скриптонит будто бы подходят самим текстам. И я готов, блин, биться, что это неожиданно упомянуть в песне Чапаряна. А Скриптонита тем более.
Дима: В чём ещё кайф, он там абсолютно уместный. Просто получилась хорошая строчка, а не просто упоминание ради неймдропинга.
Митя: Я немножко духоты проявлю и вернусь к теме мизогинии на мгновение. Мне жаль, что это может так считываться, и я, пожалуй, признаю, что это может так считываться. Но если в контексте, я понимаю, что это популярная база от всего, что угодно. Но если взять текст целиком, то из него следует очень уважительное отношение к лирической героине. Даже в предыдущей строке звучит, что она почти оправдание хаоса, а это ничего себе, я считаю.
Дима: Популярная тактика абьюзера, знаешь.
Митя: Блин, к сожалению, есть правда в твоих словах. С другой стороны, из текста очевидно, что речь не про принуждение к сексу.
Дима: Фантазия.
Митя: Что? Фантазия принуждения?
Дима: Не-не-не, я бы…
Митя: Ну это тоже не отговорка.
Дима: Ну ладно, согласен.
Митя: Короче, в отношениях такая фраза может легко прозвучать, а они как будто бы в отношениях, понимаешь? Поэтому, всё-таки, мне кажется, что тяжело это записать в мизогинию. По крайней мере, её уж точно там не было изначально. Но автор мёртв. Ничего не поделать.
— В любом случае здорово, что на новом альбоме звучит всё так, словно вы прошли стадию от мальчиков, которые обещают всю ночь, до здоровых взрослых романтиков.
Дима: Жаль, что это так выглядит.
Митя: Недавно нам кстати написали, что строчка «Нервы ушатаны, как выпускница на Чистых» — тоже мизогиния. Я понимаю о чём речь, но только очень условно. Я же себя сравниваю с ними, потому что они ушатаны, то есть пьяны. Такое бывает, даже выпускницы напиваются, это факт.
Я когда пишу, много думаю о том, чтобы ничего не могло показаться мизогинией, потому что это, на мой взгляд, омерзительно. И обидно, когда какие-то вещи люди всё равно воспринимают иначе.
Артём Миндрин
